– Защиты и справедливости прошу, король Ангвисанс. Ради ирландской короны сложил свою голову мой сын Мархальт, и вот лежит в моем доме его убийца. Если честно служил тебе мой сын, пусть свершится правосудие!

И стоял рыцарь перед троном до тех пор, пока не назначил король день суда. Когда же узнал о том сэр Динадан Соломенный, явился он немедля к ложу Гавейна и был с ним день и ночь до той поры, пока не встал рыцарь на ноги. А когда вернулись к Гавейну силы и пришел день суда, предстали они с Динаданом перед королем Ангвисансом.

Собрались во дворе королевского замка бароны, множество простолюдинов теснилось там оттого, что всякий хотел видеть рыцаря, одолевшего грозного Мархальта. И одни из них ждали казни Гавейна, другие же горевали о молодом рыцаре.

Но вот вышел из замка король и видит: стоит перед ним рыцарь в расцвете молодости и нет у него в глазах страха.

– Знаешь ли ты, – спрашивает его король Ангвисанс, – что смерть стоит у тебя за плечами? Ведь лучшего рыцаря Ирландии загубил ты.

– Что ж, – говорит Гавейн, – смешно было бы рыцарю бегать от смерти. Да только не заслужил я позорной смерти от топора палача, ведь в честном поединке одолел я Мархальта.

Тут и сэр Динадан набрался храбрости.

– Да, благородные сэры, – сказал он, – и не сэр Гавейн бился заколдованным мечом, а ваш Мархальт губил Артуровых рыцарей чародейской своей секирой.

И весьма разгневался на него за эти слова король Ангвисанс.

– Молчи, желтоволосый, пока я не спрашивал тебя, ведь и твоя голова не на железной шее. Что же до честного поединка, то не верю я ни одному твоему слову, ибо столь могуч родился Мархальт, что не по силам смертному рыцарю было одолеть его в единоборстве.

И Гавейн на это усмехнулся, а Динадан поглядел туда, где расхаживал со своим топором палач, и воскликнул в великой горести сэр Динадан:

– Ах, сэр Гавейн, сейчас погибнем мы оба через вашу великую доблесть, и некому будет оплакивать нас и похоронить как подобает!

– Не горюй, желтоволосый, – сказал король Ангвисанс. – Найдутся в Ирландии два хороших камня для ваших надгробий. – Но уже не о казни думал он и вот что прибавил: – Впрочем, если сэр рыцарь и вправду так могуч, что одолел славного Мархальта, найдется у нас для него такое дело, что не каждому по плечу.

И рассказал король Ангвисанс о том, что пришли к нему землепашцы из далеких краев и жаловались на то, что объявилось в их краях страшное существо. Чинит оно разбой, и нет в том краю по дорогам ни проезда, ни прохода. Подымались на это существо и простые люди, и бароны, но никто не может устоять перед свирепостью и проворством чудища. Простой дубиною сокрушает оно благородных рыцарей, а простолюдинов просто разбрасывает в разные стороны, и нет на него управы.

– Если ты и вправду так могуч, что в честном поединке сокрушил Мархальта, то и это страшилище окажется тебе по силам, если же нет, то не обессудь, рыцарь.

– Славные дела творятся в Ирландии, – сказал Динадан. – То боец у них с заколдованной секирой, то чудище небывалое. Видно, только и думают здесь, как бы им уморить побольше благородных рыцарей.

– Полно тебе ворчать, друг Динадан, – произнес Гавейн. – Гляди, какой бедой обернулась для нас моя победа, а теперешняя наша беда – кто знает, чем она обернется.

Между тем повелел король Ангвисанс собираться ирландским рыцарям в путь. И Гавейну с Динаданом тоже привели коней, и доспехи их были в целости, но не дали рыцарям оружия. Сказали же так:

– Ни к чему вам обременять себя тяжестью меча, и копья ваши пусть полежат до поры в повозке. Мы же убережем вас от любой беды, чтобы только не тратили вы сил до встречи с чудищем.

И ехали ирландцы по сторонам от Гавейна с Динаданом, и впереди и сзади тоже ехали, нацелив в небо свои копья. И ворчал сэр Динадан, что более похоже это на то, как ведут в темницу разбойников, а Гавейн молчал и словно не замечал ирландских рыцарей.

Но вот настал день, когда простолюдин, которого взяли в проводники, остановился на краю широкого поля и указал на лес, что шумел у дальнего его края.

– Что ж ты встал, мужичина? – спросил его Динадан. – Или мы, по-твоему, будем рыскать по лесу, как голодные волки?

– Ох, благородные рыцари! – запричитал мужичина. – Видел я однажды это чудище и уж больше в тот лес не пойду, хоть топчите меня своими конями, хоть колите копьями.

И тогда ирландские рыцари отъехали в сторону и позволили Гавейну с Динаданом взять свое оружие из повозки. Живо опоясались рыцари мечами, взяли крепкие ясеневые копья, закинули за спину щиты. Двинулись они через поле к лесу, а Динадан обернулся и крикнул ирландцам:

– Что передать от вас чудищу, храбрецы?

И так обидно показалось это одному из ирландских рыцарей, что выхватил он меч, но другой удержал товарища:

– Побереги свой гнев, друг. Нынче же эти заносчивые англичане достанутся на ужин лесному зверю. Один лишь Мархальт справился бы с лесным чудищем.

Однако въезжают рыцари в лес и едут под могучими дубами, и ясени шелестят над ними. Переезжают они поляны, продираются сквозь густой боярышник, но нет и следа чудища. Наконец окружили рыцарей такие дебри, что сходят они на землю и ведут своих коней за собою. И вот у лесного ручья на сырой глине видит сэр Гавейн след.

– Сэр Динадан, – говорит он, – сдается мне, что охотники и дичь вот-вот увидят друг друга и славная у нас пойдет охота.

– Ваша правда, сэр, – отвечает Динадан. – Вот только хотел бы я знать, кто тут дичь, а кто – охотник? И кажется мне, что куда проще было бы нам сложить головы на плахе у ирландского палача, чем бродить в лесной чаще и дожидаться, пока растерзает нас тут ирландское чудище.

И так разговаривали они, продираясь сквозь заросли, пока не расступились перед ними деревья, и увидели логово чудища. Под корнями поваленной сосны лежало оно и так было покрыто грязью, что дьявольским наваждением показалось рыцарям.

– Иисусе! – воскликнул Динадан, и услышало чудище его голос, вскочило на ноги и пошло на рыцарей. И было оно во всем как человек, и даже грязные лохмотья болтались кое-где на его могучем теле, но страшный рев вместо человеческой речи исходил из груди его, и по-звериному сверкали глаза из-под нависших волос.

– Разойдемся, друг Динадан! – крикнул Гавейн. – И коли чудище нападет на одного из нас, пусть другой рубит его со спины.

А сэр Динадан прижался спиною к молодой сосне и выставил перед собой меч.

– Ах, благородный Гавейн! – закричал он. – Рубите лучше меня со спины, и Господь воздаст вам за доброе дело, ибо лучше умереть от светлого клинка благородного рыцаря, чем в смрадных объятиях этого зверя.

Однако хоть и причитал сэр Динадан горестно, но не опускал меча и зорко следил за страшным своим врагом. И вот взмахнуло чудище дубиной и грянуло по сосне, к которой прижимался Динадан. Переломилось дерево и вышибло клинок из рук Динадана. Нагнулся рыцарь, чтобы подобрать оружие, но схватило его лесное чудище и, точно мешок, швырнуло на сэра Гавейна. Загремели доспехи, упали рыцари на землю. И тут захохотало чудище, и страшно отозвалось эхо в лесной чащобе.