– А это пари я, похоже, пропустил. Ну-ка давайте и я сделаю ставку.

Дэвид увидел, как Эванс демонстративно сделал запись о том, что поставил немалую сумму в пользу обстоятельства, что лорд Рис разорит своего старшего брата, герцога Эксетера, а потом как ни в чем не бывало повернулся к нему и спросил:

– Ты пришел рассказать, как опустошаешь сундуки брата?

Дэвид вскинул бровь и возразил:

– А вам это доподлинно известно? Боюсь, вы проиграете, джентльмены.

– Ну, это вряд ли! А вот ты уж точно проиграл, – раздался злобный голос из толпы. – Из-за тебя полиция всех нас считает фальшивомонетчиками! Тебя больше не примут ни в одном приличном доме. Никто из нас никогда не сядет с тобой за стол выпивать или играть в карты. С тобой покончено, потому что ты поставил под удар репутацию каждого из нас.

Джентльмены одобрительно загудели, а Дэвид, выпрямившись во весь рост и оказавшись выше своего обвинителя на пару дюймов, взглянул на него сверху вниз и заявил:

– А я думал, что твою репутацию погубила совсем другая история. Не ты ли облагодетельствовал старика Мелчестера сынишкой? Леди Мелчестер дама щедрая, особенно в своем будуаре.

Заметив, что завладел всеобщим вниманием, Дэвид повысил голос, чтобы услышали все эти лицемеры, и продолжил:

– Раз уж вы обвиняете меня во всех смертных грехах, то подумайте вот о чем: далеко не все мои знакомые имели дело с полицией. Может, они просто составили список самых известных картежников Лондона и ко мне это не имеет никакого отношения? Ведь я не назвал полицейским ни одного имени.

– Ты бросил тень на нас всех! – прорычал Трев. – На всех! Ты играл как… как…

– Как ты сам? – спокойно закончил Дэвид. – Это моя ошибка, признаю. Наверное, следовало упомянуть этот факт в полиции.

Джентльмены зашептались между собой, но никто, включая самого Тревенхэма, не решился возражать Дэвиду.

– Что ж, господа, желаю всем хорошего вечера. – Дэвид направился было к выходу, но, будто что-то вспомнив, вернулся назад. – Боже мой, я ведь забыл сделать ставку. Изящно расписавшись под последним пари Эванса, поставив один фунт против того, что брат разорится, Дэвид положил перо и с ленивой усмешкой заметил:

– Глупость, конечно, только идиоты могут надеяться на то, что Эксетер потеряет хоть пенс.

И, гордо выпрямившись, он пошел к выходу – прочь от ухмылок бывших друзей по кутежам, прочь от их возмутительных обвинений и лжи. Его тело, казалось, двигалось само по себе, независимо от разума. Ему пришлось собрать все силы, чтобы уйти от них вот так, спокойно и расслабленно, когда внутри все кипело и хотелось рвать и метать, швырять бокалы и переворачивать столы.

Кто-то коснулся его плеча, но он скинул руку. Его глаза ничего и никого не видели, кроме выхода впереди. Надо дойти до двери, не теряя самообладания, и тогда все будет хорошо, он переживет позор этого вечера, а потом сделает все, чтобы вернуть себе доброе имя. Как? Пока Дэвид не имел об этом понятия.

На пороге его настиг лакей и, слегка запыхавшись, произнес:

– Ваше вино, сэр.

Дэвид взял бокал, одним глотком осушил его и потянулся к бутылке.

– Э… вам налить, сэр? – спросил удивленный слуга, но Дэвид взмахом руки отослал его, нахлобучил шляпу и вышел из клуба, прихватив и бутылку.

И опять, как час назад, ноги сами понесли его в неизвестном направлении. Спотыкаясь, то и дело прикладываясь к бутылке, Дэвид шел куда глаза глядят.

Сколько бродил по улицам, он не знал. Бутылка опустела, походка у него стала неровной. Дэвид знал, что хромает, но не было никаких сил – ни физических, ни душевных, – чтобы это скрывать. Бургундское затуманило разум, но отчаяние никуда не делось. Дэвид мог бы сейчас пылать от ярости из-за предательства кузена и презрения друзей по кутежам, которым было наплевать на его грехи, пока они не начали угрожать их фальшивым маскам благопристойности, но сейчас хотел лишь одного – забыть. И вино было лучшим помощником в таком деле, но оно кончилось, и Дэвид повернул домой.

У двери его встретил Беннет:

– Добрый вечер, сэр.

Дворецкий совершенно невозмутимо взял у него шляпу, словно в том, что хозяин пришел так поздно, пьяный и хромой, не было ничего особенного.

Впрочем, раньше так оно и было, вяло подумал Дэвид, просто он как-то не обращал на это внимания.

– Вот. – Дэвид отдал ему пустую бутылку и, пытаясь стянуть перчатки, уронил одну на пол. – Принеси еще вина, ладно?

– Да, сэр. – Беннет забрал пустую бутылку, которую Дэвид принес с собой. – Вы отнесете мадам ужин?

Черт! Дэвид покачнулся, только сейчас вспомнив о Вивиан. Лучше бы поднос ей доставил дворецкий, видит Бог, он сегодня не в состоянии развлекать ее светскими беседами – но вино так затуманило ему мозг, что Дэвид, сам не зная почему, пробормотал:

– Да, конечно.

Поднос уже стоял у двери, и он медленно пошел навверх.

Вивиан услышала, как в замке повернулся ключ, и спрятала томик стихов под матрас. Наконец-то Дэвид вернулся. Она ужасно проголодалась, а еще с нетерпением ждала встречи с ним. Обрадовавшись, она поднялась ему навстречу, но дверь почему-то все не открывалась. Вивиан услышала приглушенные ругательства, потом – опять скрежет ключа и глухой стук щеколды.

Она инстинктивно отступила назад, радость ее потухла. Эти звуки ей были знакомы до боли: Дэвид пьян, и, чем это грозит ей, Вивиан понятия не имела, но если судить по опыту с Флинном, то ничего хорошего.

Наконец дверь распахнулась, да с такой силой, что ударилась о стену. На пороге показался Дэвид с подносом в дрожащих руках, мутным взглядом обвел комнату, увидел ее и шагнул внутрь.

– Ужин, моя дорогая, – пробормотал хозяин дома и с грохотом захлопнул дверь, изо всей силы стукнув по ней ногой.

От резкого звука Вивиан вздрогнула. Хозяин дома проковылял к столу и, поморщившись, поставил на него поднос, а сам рухнул на стоявший рядом стул.

– Вот, ешь.

Вивиан, не двинувшись с места, заявила:

– Ты пьяный.

– Точно, – согласился Дэвид и достал из кармана пальто, которое так и не снял, бутылку вина, что дал ему Беннет, откупорил ее и наполнил бокал до краев. – И собираюсь выпить еще.

В отличие от Флинна, Дэвид не выглядел опасно – скорее печально: сидел, повесив голову, и со скорбным видом смотрел на свой бокал. Вивиан осторожно подошла ближе и спросила:

– Зачем?

– Затем, что я идиот и неудачник, – буркнул Дэвид и опрокинул в себя сразу половину бокала, а потом махнул рукой, приглашая ее к столу: – Ты поешь, не хочу добавлять к своим преступлениям еще и твою голодную смерть.

Но Вивиан проигнорировала его жест:

– Почему ты решил напиться?