лежал на верхней полке хижины, встряхнул его и принес сюда. Точно так же я взял пару ярдов нашего бязевого тента – после того, как я закрепил шест и до того, как вы вернулись, – взял остатки красок и намалевал красный вертикальный крест Святого Георгия над синим диагональным крестом Святого Андрея, сделав таким образом Юнион Джек, и вот они, – и он достал пару флагов самого обычного вида.

– Итак, – продолжал он, – я обжег конец этого шеста, а затем обмазал его смолой. Теперь, если вы возьмете кирку и ломик и проделаете отверстие в этом льду, я не сомневаюсь, что мы сможем оставить здесь шест.

Через пятнадцать минут наш шест был надежно вбит в лед, а над ним развевались знамена-близнецы – "Звездно-полосатый" и "Юнион Джек", которые могли бы развеваться на ветру, если бы таковой был. Как бы то ни было, наш черный столб выделялся на фоне бесконечной ледяной белизны, окружавшей его со всех сторон, и служил надежным ориентиром и гарантией для будущих исследователей, что они не были первыми, кто ознакомился с положением оси планеты. Из полудюжины бутылок шампанского, взятых с собой, три были выпиты, две лопнули от расширения при замерзании, и только одна сохранила жидкое состояние, так как хранилась под печкой. Эта последняя дрожала на нашей грубой мачте, которую Ачинклосс окрестил "Северным полюсом", в то время как я стоял рядом. Формальности были соблюдены, и наша миссия выполнена, мы вернулись на наше судно и снова помчались на юг под ярким солнцем, проходя почти над той же местностью, что и во время нашего путешествия на север, хотя после пересечения бассейна реки Маккензи к западу от Скалистых гор мы следовали по прибрежным долинам Британской Колумбии, территории Вашингтона и Орегона. Достаточно сказать, что мы прибыли на наше ранчо на берегах реки Станислаус к семи часам вечера, или чуть позже заката, дня, следующего за тем, в который мы стартовали, завершив путешествие к Северному полюсу и обратно за чуть менее чем тридцать восемь часов, и при непрерывном солнечном свете; наши телесные силы в течение этого времени поддерживались (как я объясняю этот факт) необычным волнением путешествия, а также, без сомнения, стимулирующим воздействием климатических изменений, через которые мы прошли.

1879 год

ДЕФЛЕКТОР ВОЗДУШНОГО КОНУСА

рассказ о поразительном оптическом открытии доктора X.

Поскольку факты, о которых я собираюсь рассказать, каким-то образом просочились наружу, и о них говорят в искаженном виде лишь вводя в заблуждение, я пользуюсь случаем, чтобы предоставить публике единственную достоверную версию этого замечательного дела.

Несколько дней назад я получил письмо от друга, в котором он приглашал меня зайти к нему. Оно было следующим:

"Друг М.:

Если Вы можете уделить мне время, я был бы рад увидеться с Вами в ближайшее время. У меня есть кое-что удивительное, если не сказать загадочное, чтобы показать тебе, и я уверен, что ты не пожалеешь о своем визите.

Ваш Икс."

Характер сообщения пробудил мое любопытство, и я решил немедленно отправиться в путь. Я должен сообщить, что мой друг, доктор наук, пользуется весомой репутацией как металлург и уже несколько лет экспериментирует с новыми процессами восстановления руд и разделения металлов. Он также является оптиком, причем весьма неплохим, хотя изучением этой науки он занимался скорее для того, чтобы скоротать часы досуга, чем с целью сделать какие-либо реальные открытия или добиться прогресса в науке, в которой он, в конце концов, всего лишь любитель. Когда я поднялся по ступенькам его дома, красивого, с обширной территорией, расположенного в пригороде Окленда.

Доктор Икс (так я буду называть его в настоящее время, из-за определенной секретности, которую он хочет сохранить до тех пор, пока он полностью не овладеет природой и теорией неожиданного и удивительного открытия, которое даст ему большую известность, чем он пока желает) встретил меня у двери с любопытным выражением лица, в котором сознательное обладание весомым секретом словно смешивалось с удовлетворением и гордостью. После того как наши первые приветствия были закончены, он сказал:

– Я очень рад, что вы пришли. Я хочу показать вам кое-что, что, хотя и доставляет мне глубочайшее удовлетворение, я, признаюсь, пока не могу удовлетворительно объяснить, и, исходя из принципа, что две головы лучше, чем одна, я хотел бы воспользоваться вашими мыслями и знаниями по этому вопросу.

– Боюсь, вы найдете меня слишком плохим помощником в ваших металлургических изысканиях, доктор, – ответил я. – Я едва ли осмелюсь даже рискнуть высказать свое мнение по предмету, где вы обладаете таким неоспоримым авторитетом, как область металлов.

– Вы мне льстите, – ответил он, – но то, что я хочу, чтобы вы увидели и оценили, не имеет ничего общего с металлургией – это связано с оптикой.

– И снова, – сказал я, – я должен заявить о своей некомпетентности, чтобы сформировать более чем относительное мнение, поскольку я не обладаю ни обширными, ни точными знаниями об этой науке. Мое знакомство с ней весьма поверхностное.

– Но, – сказал он, – вы достаточно хорошо знакомы со свойствами зеркал и теорией телескопического действия, чтобы оценить такие новые эффекты, свидетелем которых вы можете стать, и, в любом случае, вы обладаете здравым суждением и являетесь одним из немногих моих знакомых, на чью проницательность я полагаюсь.

– Теперь моя очередь обвинять вас в лести, – сказал я, смеясь, – но я абсолютно готов, более того, буду рад стать свидетелем любого нового эксперимента, который вы проведете.

– Тогда пойдемте со мной, – продолжил он и повел меня через дом на просторную прогулочную площадку позади. На открытом пространстве в центре кустарника возвышалась деревянная башня, похожая на те, что иногда используются для ветряных мельниц, но более высокая, как мне показалось, около шестидесяти футов в высоту, и имеющая на своей верхней оконечности большую деревянную конструкцию в форме перевернутого конуса, но усеченного или с вершиной, скрытой внутри башни, невозможно было определить при внешнем осмотре.

– Это, – сказал доктор, – моя обсерватория, и, если вы соблаговолите войти, мы увидим нечто новое в виде оптических эффектов.

Мы вошли и, закрыв за собой дверь, оказались в комнате площадью около десяти футов, в центре которой стоял круглый стол диаметром около четырех футов и высотой около трех. Доктор взялся обеими руками за край стола и начал его вращать.

– Пожалуйста, помогите мне отвинтить эту крышку, – сказал он, – хотя резьба крупная и очень точная, я иногда боюсь перетянуть ее, если слишком надавить с одной стороны.

Я выполнил его просьбу, и вскоре мы сняли крышку со стола. Это