В голове возник вопрос, который я немедленно озвучил.

— И как давно ты здесь?

В предписании Келера было указано, что Пробой появился всего пару недель назад. А если отталкиваться от слов Дурнгаала, змей провёл в заточении куда больше времени. Как бы не сотни и тысячи лет.

Тот издал странный свистящий звук и моргнул.

— Сначала ты. Расскажи свою историю, выживший бог.

Требование звучало справедливо. Хотя, я бы не сказал, что он сообщил мне нечто критично новое. Божество эвенкилов говорило о том же самом — волне непонятной силы, что уничтожила всех богов и запечатала свёрнутые пространства.

— Я погиб в своём мире, от клинка другого бога. А потом отец пожертвовал «искрой», чтобы открыть всем павшим путь в иные миры и спасти их жизни. Там, куда я попал, не оказалось богов. Мне досталась смертная оболочка, которая не смогла впитать всю мощь и удержать «искру» целиком.

Змей на момент задумался.

— Говоришь, пожертвовал собственной сутью, лишь бы спасти всех остальных? И часто он так делал? Ставил чужие жизни превыше своей?

В голове сразу же закрутился хоровод мыслей. О чём он? Намекает, что Юпитер провернул всё это не просто так? С каким-то злым умыслом? Сохрани он свою жизнь, я бы ещё мог рассмотреть такой вариант. Но глава нашего пантеона погиб, лишь бы уберечь от смерти всех остальных. Это не вязалось с любой версией заговора, какой бы та ни была.

— Он отдал свою жизнь, чтобы спасти наши. Думаю, этого достаточно, чтобы отбросить любые подозрения.

Дурнгаал внезапно разразился хохотом.

— Возможно и так, маленький наивный бог. Но даже если он на самом деле мёртв, то скажи мне, почему на вас напали остальные? И не происходило ли в последнее время чего-то странного? Подумай об этом.

В голове всплыли встречи Марса, Вулкана и Нептуна с Юпитером. Как минимум несколько таких произошли перед мятежом других пантеонов. Но подобное бывало и прежде — чаще всего, если речь шла о новой войне или угрозе для Вечного города.

Змей снова слегка изменил позицию и его голос залил окрестности.

— Уверен, сейчас ты вспоминаешь прошлое и находишь там странные знаки, которым раньше не придавал значения. Но это уже не важно. Скорее всего, твой мир тоже прошёл через изменение и все его боги мертвы или в заточении. Тогда, как ты здесь и готов сражаться.

Сначала он заявил, что ничего не знает и помнит лишь волну чуждой силы, которая сокрушила всех богов. А теперь говорил так, что становилось понятно — ему известно куда больше.

— Мне кажется, ты рассказал далеко не всё, что знаешь.

Колоссальная туша издала ещё один смешок.

— Конечно. Дурнгаал никогда не говорит всего. Только идиоты надеются узнать всё и сразу.

Что-то подсказывало, в прошлой жизни он точно не был покровителем лесов и полей. Да и вообще вряд-ли отвечал за что-то хорошее.

— Я предложил тебе честную сделку, вместо того, чтобы использовать силу. Уверен, что хочешь свести всё к обычной схватке?

Змей на момент замер. Потом снова приблизил ко мне голову.

— Силу? Думаешь, ты сможешь одолеть меня? Возможно это место и стало тюрьмой. Но это МОЯ тюрьма и я здесь повелитель всего сущего. А ты лишь гость, у которого есть вкусная «искра». Кто знает, вдруг я смогу выбраться, если сожру её. Как думаешь, это сработает?

Воздух огласил тонкий писк Мьёльнира.

— Сс-с-собачий сс-с-сын!

Сандал молча взмыл вверх, зависнув в воздухе, высоко над головой противника. Я же напитал божественной силой всю смертную оболочку. Кольчуга уже была накачана по максимуму, но если змей сейчас полезет в драку, мне потребуются все возможности этого тела.

— Напомню, что я предлагал договориться.

Дурнгаал мрачно захохотал.

— Когда речь идёт о твоей собственной свободе, все договорённости теряют силу. К тому же я ничего не обещал тебе, кусочек бога. Слова клятвы не прозвучали.

Последнее слово ещё звенело в воздухе, а противник уже начал действовать. Не двигаясь с места, плюнул кипящей в воздухе субстанцией.

Я же сорвался в сторону и одним прыжком оказался на соседней крыше. Откуда и ударил печатью, создав мощную огненную волну. Одновременно с этим на голову змея спикировал Сандал, решивший добраться до мозга твари.

Не вышло. Ястреба банально выкинуло наружу — концентрация божественной мощи в плоти врага оказалась достаточной, чтобы спутник не смог пробиться внутрь его черепа. А огонь не причинил тому никакого видимого вреда.

— И ты называешь себя богом? Жалкое насекомое!

Рядом обвалилось здание, в которое угодил плевок змея. А сам он, издав вопль, с поражающей скоростью ринулся вперёд, пытаясь достать меня пастью.

На этот раз я встретил его иначе. Ударил оттиском из божественного арсенала, который когда-то был создан для наших союзников из древних рас. Он буквально запекал энергетические каналы цели, поджаривая плоть врага при помощи его же силы.

Только я вложил в него столько мощи, что хватило бы на уничтожение доброй полусотни сатиров. И дополнил это Мьёльниром, который стремительно рванул к распахнутой пасти Дурнгаала.

Перемахнуть на соседнюю крышу всё равно пришлось — змей пусть и взревел от боли, но тем не менее обрушился на постройку, которую я занимал ранее, превратив её в груду камней.

Мой каменный спутник тянул мою силу с такой скоростью, как будто собирался создать собственный небольшой мир. Но я хорошо чувствовал его удовлетворение — дела у Мьёльнира явно шли неплохо.

Через секунду, змей выплюнул его вместе с десятком своих зубов, ошмётками плоти и новой порцией разъедающей всё на своём пути субстанции. Живучее Бездново отродье.

Ястреб рванул было к его пасти, намереваясь повторить манёвр соратника по оружия, но змей отбросил его в сторону ударом хвоста. А потом увернулся от Мьёльнира, который принял форму дротика и пытался впиться в громадный жёлтый глаз цели.

В процессе, громадная туша забыла о своём главном противнике, чем я не преминул воспользоваться. Предыдущий удар лишь повредил часть его тела, не нанеся критического урона. Потому я здраво рассудил, что стоит изменить тактику и ухнув вниз с крыши, большими прыжками помчался к врагу.

Параллельно напитал божественной силой сразу три артефакторные гранаты, которые прихватил с собой. Теперь руны на них сияли настолько ослепительно, что пожалуй оружие можно было продавать в качестве ночников. И спальню осветят, и отбиться от врагов, в случае чего, помогут. Ну а в крайнем случае, смертные смогут подорвать себя вместе с домом и соседями. Нет у них большего счастья, чем в последний момент подгадить ближним своим.

Змей мой манёвр воспринял вполне однозначно — постарался разорвать дистанцию и снова плюнул сверху.

Меня накрыла волной вонючего яда и аурой разложения, которая просадила кольчугу на две трети. А рядом мелькнула фигура Сандала, что забрал все три гранаты, переведя их в призрачное состояние.

Манёвр стоил мне солидной порции божественной мощи, но зато змей не заметил небольшого изменения диспозиции. Для пущего эффекта, наверх снова устремился Мьёльнир, который повторно попытался добраться до глаза врага. В этот раз чуждое божество встретило его ударом головы, отправив спутника в далёкий полёт.

А через пару секунд я снова ударил. На этот раз чистой божественной силой. Не оттиском, а мысленной комбинацией, которая превращала меч в куда более дальнобойное оружие — вперёд устремился поток ослепительной энергии, что превратилась в своего рода продолжение оружия. Только вытянулась на десятки и десятки метров.

К счастью, подаренный Ярополком клинок выдержал. Один взмах и противник разъярённо взревел, почувствовав, как расходится его плоть.

Не сказать, что рана получилась очень глубокой. «Искры» у Дурнгаала не было, но вот его тело было пропитано божественной силой, что делало его устойчивым к повреждениям.

Ко мне устремился громадный хвост и ноги сами подбросили тело вверх. Но змей успел среагировать — изменил вектор удара и через мгновение я кубарем катился по земле.

Сандал показал, как Дурнгаал бросился вперёд, намереваясь добраться до меня пастью, в которой ещё хватало целых зубов. А потом, один за другим ухнули мощные взрывы, практически слившиеся в цельный звук.

Вскочив на ноги, я понял, что эффективность артефакторных гранат, пропитанных божественной мощью, превзошла все ожидания.