– Что за… – Иза почувствовала, что терпение у неё лопнуло. Она отцепила от себя Франца и поднялась на ноги. Франц вдруг понял, что вре́заться в Изу на полной скорости было худшим решением из всех, что он принимал за этот год, и медленно попятился к Гиацинте. Та стояла в дверях ванной, и с неё всё ещё капала вода.

Шум в гостиной привлёк Оливера с Лэйни, и они выбежали на лестницу как раз в тот момент, когда только что проснувшаяся Джесси вышла из подвала, а Иза зашагала к ней, стиснув кулаки.

– ТЫ. – Иза ткнула пальцем в Джесси. – Нам надо поговорить. НЕМЕДЛЕННО. – С этими словами она выбежала во двор и захлопнула за собой дверь.

* * *

Джесси оцепенела от ужаса. Иза никогда в жизни не повышала на неё голос. Чувствуя на себе взгляды мамы, Оливера и сестёр, Джесси прошла через кухню во двор. Иза неподвижно стояла под старым клёном спиной к Джесси, и во всей её фигуре чувствовалось напряжение. На улице бушевал ветер, и Джесси потёрла покрывшиеся мурашками руки.

– Я только что от Кастлманов, – сообщила Иза.

Джесси сглотнула.

– Угадай, кого я там встретила.

– Э-э… Миссис Кастлман? – с надеждой предположила Джесси.

– БЕННИ! – прокричала Иза развернувшись, и ветер взъерошил ей волосы. – Он меня ненавидит. И всё из-за тебя.

– Иза, я всё объясню…

– С чего ты взяла, что можешь решать за меня? Ты знала, что я хочу на бал! А теперь Бенни думает, что я его терпеть не могу. Зачем ты так со мной?!

– Иза, тогда я думала, что ты не захочешь пойти! Помнишь, я смеялась над этими танцами…

– Но я – не ты! – завопила Иза. – Мы два разных человека! А Бенни уже пригласил другую девочку. Из-за тебя!

У Изы по щекам текли слёзы. Джесси ничего не могла сказать и стояла неподвижно, словно статуя. Иза понизила голос:

– Оставь меня одну, пожалуйста. Не разговаривай со мной. Не говори за меня, ничего за меня не решай. Не обсуждай меня с другими. Поняла?

Иза унеслась обратно в дом и хлопнула дверью. Остальные Вандербикеры, которые подслушивали у окна, с виноватым видом отпрыгнули назад. Иза взбежала вверх по лестнице, не обращая на них внимания. Когда дверь её комнаты захлопнулась, Вандербикеры вернулись к окну. Джесси, сгорбившись, стояла к ним спиной. На холоде, без куртки. Через пять минут во двор вышла мама и набросила ей на плечи тёплое пальто. Джесси дрожала всем телом.

– Солнышко, – сказала мама, – хочешь поговорить? Я могу тебе чем-то помочь?

Джесси помотала головой. Мама обняла её за талию, притянула к себе и прошептала, что всё будет хорошо, всё образуется. Они стояли вместе на ветру, пока Джесси не начала дрожать так сильно, что мама решительно взяла её за руку и отвела обратно в дом.

* * *

Чуть позже тем же вечером Джесси стелила себе постель на диване. Иза ясно дала понять, что не хочет её видеть сегодня – а может, и никогда больше. Впервые в жизни близняшки ложились спать в разных комнатах. Джордж Вашингтон почувствовал, что Джесси нуждается в компании, и устроился рядом с ней. И даже не стал охотиться на её ноги. Паганини лёг на пол возле дивана, навострив ушки и потягивая носиком, словно готовясь отразить любую опасность.

Горькие слёзы Джесси стекали на подушку. Она лежала на спине, смотрела в потолок и считала, сколько раз с улицы раздавалась сирена машины «скорой помощи», несущейся в больницу. Джесси насчитала восемь, прежде чем провалиться в тревожный сон. Несколько часов спустя она проснулась и обнаружила, что на полу вместе с Паганини дремлет папа.

– Папа, – прошептала она хриплым от сна и рыданий голосом.

– Если тебе нужна поддержка, – сказал он, – я рядом.

Джесси снова закрыла глаза, и по её щекам стекли новые слезинки.

Иза тем временем никак не могла уснуть. Её мучили мысли о сестре, Бенни, бале восьмиклассников, длинных бледно-розовых платьях и браслетах из цветов. О Байдермане, родном доме из песчаника, уютном подвале. Иза чувствовала себя потерянной и одинокой. Ей уже не верилось, что операция «Байдерман» увенчается успехом. Ещё целый час она ворочалась с боку на бок, а потом вдруг вспомнила про конверт, который ей дала миссис Кастлман. Иза встала с кровати и принялась рыться в своей сумке. Когда она нашла и открыла конверт, из него вылетела пожелтевшая газетная вырезка.

Иза быстро просмотрела статью, и сердце у неё словно сдавило железными тисками. Она убрала листок обратно в конверт и спрятала его между книгами на полке. А потом вышла в коридор и на цыпочках прокралась к комнате родителей.

Мама лежала на кровати одна. Иза юркнула под одеяло и прижалась к ней. Мама открыла глаза.

– Привет, солнышко, – прошептала она.

– Мама, – сказала Иза, массируя место над грудью, где находилось сердце. – Мне так больно.

– Знаю, милая, – ответила мама и погладила её по волосам. – Знаю.

Час спустя Иза задремала, и дом из песчаника вздохнул с облегчением, радуясь тому, что все Вандербикеры наконец отправились в страну грёз.

Джесси распахнула глаза. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться к реальности. Она огляделась и увидела, что папа сопит на полу, а Джордж Вашингтон массирует лапами её одеяло. Паганини бодро нарезáл круги вокруг папы и тыкался носиком ему в ноги. Джесси приложила ладонь к груди. Сердце болезненно покалывало. А ведь сегодня канун Рождества.

Папа громко всхрапнул и сам же себя этим разбудил.

– Что?! Хватайте куртки! – крикнул он, резко приподнявшись. А потом растерянно огляделся: Джесси смотрела на него сверху вниз. – Ой, привет, солнышко. Извини. Я храпел?

– Да, папа.

– И нёс всякую чушь во сне?

– Да, папа.

Они поднялись, убрали постели и отправились на кухню готовить завтрак. Джесси достала листок со списком блюд на праздничный ужин и стала его просматривать, прислушиваясь к шорохам и скрипам на втором этаже. Остальные Вандербикеры тоже потихоньку просыпались. У Джесси скрутило живот от волнения. Она ждала, когда спустится Иза.

Первой появилась Лэйни в белой пижамке. Она прижимала к груди плюшевого кролика и рассказывала ему по секрету, какие подарки хочет получить на Рождество. Следующим на кухню пришёл взлохмаченный Оливер, сонно покачиваясь из стороны в сторону. Джесси почувствовала на себе его взгляд.