Это была ложь. Конечно, Демьян хотел знать, что у нее все хорошо, но еще больше ему хотелось услышать ее голос, голос, который всегда его успокаивал.

– Почему бы мне не быть в порядке, Демьян? – Резкий, ожесточенный голос, но это лучше, чем надломленный. – О, правда, я и забыла, что должна страдать.

– Алина!

– Свернуться калачиком на кровати или топить свои печали в вине. Прости, что разочаровываю тебя…

– Ты никогда меня не разочаровывала.

Она закрыла глаза, услышав хрипотцу, прорвавшуюся в конце фразы. Это говорило о том, что ему тоже больно.

Собираясь с силами, Алина взяла журнал, который захватила из клиники, и посмотрела на фотографии.

«Ненавижу тебя, Надя!»

Алине в жизни не приходилось кого-то ненавидеть, но когда она смотрела на эту красавицу, то ощущала ненависть к женщине, способной использовать собственного ребенка ради достижения цели. Она скажет Демьяну о малыше, но только тогда, когда действительно забудет свою любовь к нему, когда сможет это сделать, не сломавшись.

– Чего ты хочешь, Демьян? – Он молчал, и горечь переполнила ее. – Как Надя?

– Алина, я представляю, как это выглядит…

– Ты ничего не знаешь. – Прошипев это, она повесила трубку.

Демьян услышал щелчок отбоя, и столь необходимый ему сегодня спасательный трос оборвался. Возможно, это к лучшему.

Неплохо с кем-то делиться проблемами, но кое-что надо делать самому, и сейчас Демьян был гораздо сильнее, чем когда-либо. Он не сказал Роману, где был сегодня, но придет время, и он привезет сюда сына.

Демьян долго беседовал со священником, и тот согласился с мнением Алины: его мать была больна, очень тяжело больна. Стоя у невысокой насыпи, частично покрытой свежевыпавшим снегом, он больше не слышал криков матери, теперь погребенной в освященной земле. В сердце Демьяна воцарился мир, и он наконец начал вспоминать и счастливые времена. Не только страх, но и любовь, которая действительно была.

Впереди его ждало самое сложное.

– Я тебя люблю, сынок. – С момента рождения Романа Демьян на русском языке говорил ему, что любит его.

– Но?

– Без «но».

Продолжать пришлось уже на английском. Роман знал русский язык довольно хорошо, но недостаточно для такого разговора, самого сложно, какой только можно представить. Но Демьян решил, что это необходимо. В последние месяцы между ними встала ложь, и от правды, уж точно, хуже не будет.

– Твоя мать не хотела, чтобы у нас состоялся этот разговор, но я сказал ей, что должен это сделать.

Выпал снег, и воздух был такой морозный, что обжигал горло, но слова не были холодными или горькими, они были наполнены летом и любовью.

– Твоя мать сказала мне кое-что, и я поверил этому, а она использовала это как оружие против меня. Но вскоре это оружие рассорило нас с тобой. Мы практически не разговаривали.

– У тебя есть твоя… – Роман заколебался. – У тебя есть твоя женщина. Говори с ней.

– Алина. Ее зовут Алина, но сейчас… – Голос Демьяна сорвался.

– А имя моей матери Надя.

Он слышал угрозу в голосе сына. Роман повернулся, и Демьян понял, что ничего не нужно объяснять. Сын знает правду.

– Что бы она ни сделала в прошлом, имя моей матери Надя.

Демьян смотрел в темные глаза Романа, полные слез, и был неимоверно горд. Он гордился не только сыном, но и собой. Он сумел воспитать человека, который не стесняется своих эмоций. Может, он и сам не столь уж бесчувственен?

– А имя моего отца, что бы ни произошло в прошлом, – Демьян.

Все стало ясно.

Не важно, какой вердикт вынесет лаборатория. Роман – его сын.

Они еще немного погуляли и поговорили.

– Я действительно хочу жить в России, – сказал Роман. – Я хочу узнать побольше о своей культуре, выучить язык. Ты можешь это понять?

– Конечно.

Демьяну никогда не хотелось вернуться, но теперь, имея то, что он имел, он мог увидеть красоту России. Просто он не чувствовал себя здесь дома.

– Кто такая Алина? – спросил Роман.

– Она работала на меня. – Демьян не стал признаваться сыну, что не может выбросить ее из головы. – Мы встречались какое-то время, но это не сработало.

– Почему?

Демьян сказал, что это личное.

– Мы выпьем, – решил он.

Они зашли в бар и сели у стойки.

– Когда я был совсем маленьким, еще до того, как заболела моя мать, мы иногда по утрам приходили сюда. Здесь когда-то было кафе. Мама работала на рынке, а я садился за столик и ел кашу.

Роман скорчил рожицу при мысли о непривлекательной овсянке.

– С джемом. – Демьян вспоминал дни, о которых раньше никогда не думал. Мать водит ложкой перед его лицом, улыбаясь и смеясь, пытаясь заставить маленького ребенка есть кашу… Она берет его на руки и ерошит волосы…

Выходит, основы воспитания все-таки были заложены Анной. Демьян знал, что такое любовь и привязанность, но только теперь смог это вспомнить.

Им подали напитки, и Роман, неуклюжий подросток, рассыпал соль. Демьян улыбнулся, взял щепотку и швырнул ее через левое плечо.

– Я делаю так, когда ты не видишь, – признался Роман. – Меня научил друг.

Демьян улыбнулся:

– Здесь не принято так поступать, но мне тоже показал это друг… Алина…

Роман пытался вытянуть из отца побольше информации.

– Алина единственная женщина, которую ты привел в наш дом. Это серьезно?

– Нет. – Демьян вспомнил, что с ней он улыбался больше, чем за всю свою жизнь. – Мы довольно часто ссорились.

– Не многие спорят с тобой.

Зазвонил телефон. Демьян ответил.

– Она отказалась от Дубая? Вперед, Алина!

Он договорились с Хасаном о работе для Алины, но она отказалась, а значит, она следует своей дорогой. Это согревало сердце. Демьян посмотрел на сына.

– Хочешь совет по поводу отношений? – (Роман кивнул.) – Разберись сначала в себе. Познай себя.

– Этим я и занимаюсь. Я знаю, ты был против, чтобы я приехал сюда, но я хочу жить здесь, хочу узнать свою историю. – Роман сглотнул. – Историю нашей семьи…

– Это нормально. У тебя есть на это право.

Роман посмотрел на отца. Они всегда были близки, но никогда – настолько.

– Что для тебя изменится, если я узнаю?

– Ничего. Я уже прошел через это и справился с печалью.

– Значит, ты разобрался в себе.