– Алина!

Она проигнорировала протест.

– Я покажу тебе, как надо…

Но она отказывалась быть одной из бесконечных марионеток Демьяна.

– Мне не надо ничего показывать. Я никогда не пробовала тебя до этого и хочу воспользоваться последней возможностью.

Демьян был лучшим, что она когда-либо пробовала, и Алина вкушала его с наслаждением.

– Почему ты не можешь расслабиться? – промурлыкала она.

– Как только я это сделаю, земля разверзнется, небеса…

– Нет! – Алина хотела поцеловать его в губы, но он отвернулся. – Я предпочитаю чувствовать твои губы на моем теле.

– Спешить мы не будем.

Но она добралась до его восставшей плоти, и Демьян решил сдаться, просто лежать и позволять ей делать, что она хочет. О, какими дразнящими и сладкими были ее ласки! Однако страсть его разгоралась все сильнее и сильнее. Он жаждал слиться с ней.

– Если ты еще раз поторопишь меня, я привяжу твои руки к кровати, – предупредила Алина.

Она улыбнулась и продолжила поддразнивать Демьяна, а сама старалась сохранить разум, быть сильной, не подчиниться мужчине, который не подчинялся никому. Ей безумно нравился Демьян на вкус, нравилось, что он с трудом заставляет себя оставаться спокойным. Его напряжение росло и передавалось ей. Она наслаждалась им, то лаская его плоть, то отстраняясь. Наконец груда мышц прижала Алину к кровати. Она засмеялась, когда он закинул ее руки за голову и раздвинул ей бедра. Демьян чувствовал, как она извивается, сгорает под ним, сражается с напряжением и одновременно смеется, стремясь к апогею.

– Всегда! – Демьян пульсировал внутри фантастической женщины, и, черт возьми, кто бы отказался от этого? Он коснулся губами ее губ и вернул в мир поцелуем, в котором отказывал бесконечным любовницам. Впервые Демьян брал женщину в свое будущее, в свой мир. – Может, есть ради чего остаться.

– Не надо. – Алина покачала головой. – Не говори того, о чем ты не думаешь.

– А может, я думаю об этом.

– Сейчас. А завтра, возможно, и нет.

– Чего ты боишься?

– Сказать правду?

Он кивнул.

– Я боюсь провести остаток жизни в ожидании мужчины, гадая, узнает ли он меня, если мы снова увидимся. – Алина еле сдерживала слезы. – Я все еще жду отца. В день нашей первой встречи, когда ты обедал, а я ела сэндвич…

– Хот-дог, – поправил Демьян.

– Ты подсматривал за мной?

– Я не мог отвести от тебя глаз. И все еще не могу.

Энтузиазм начал спадать, но Демьян продолжал ощущать все те же чувства и был даже рад звонку домофона, не давшему ему сказать, что он любит Алину, на сей раз по-английски.

– Роман?

Демьян услышал, как кто-то набирает код, – только его сын мог прийти сюда. Он набросил на себя одежду, пока Алина выбиралась из постели, натягивала юбку и в спешке искала бюстгальтер. На лестнице послышались шаги, и дверь открылась.

– Всего лишь я, Демьян. – Абсолютно голая Надя зашла в спальню.

Алину шокировало не столько то, что Надя была обнажена, сколько взгляд, которым одарила ее бывшая жена Демьяна.

Пренебрежительный.

Надя без слов объяснила Алине, что она здесь никто.

– Демьян, я хочу… – начала Надя по-русски.

– Никого не волнует, чего ты хочешь! – проорал Демьян и тут же добавил: – Ты будешь говорить по-английски в присутствии Алины.

Может, это и вежливый ход, но Алина предпочла бы ничего не слышать.

– Я хочу, чтобы мы снова были вместе – как семья. Я совершила ужасную ошибку… – Надя начала всхлипывать. – Демьян, то, что я сказала о Романе, – ложь. Я хотела, чтобы ты начал ревновать, черт возьми, чтобы ты отреагировал…

– Ты пришла, чтобы сообщить мне, что ты солгала? – Его тон был сдержанным, но дыхание прерывалось. – Ты здесь, в моей спальне… Откуда, черт возьми, у тебя код?

– Роман дал мне его. Он мечтает, чтобы мы воссоединились, Демьян… Я не хочу забирать у тебя сына. Мы можем быть вместе.

Для Алины это было слишком. Она бросилась к лестнице, но Демьян ее поймал:

– Алина! Алина! Если у нас есть хоть какой-то шанс, ты должна услышать это…

– Я ничего не должна слушать. Я не должна видеть это.

– Тебе известно, почему она пришла. – Его глаза требовали понимания. – Ты должна все услышать сама.

– Демьян, твоя бывшая жена в твоей спальне, обнаженная…

– Это здесь ни при чем. – Он собрал одежду, которую Надя разбросала, поднимаясь по лестнице. – Убирайся! – крикнул он жене.

Только дурак осмелился бы спорить с Демьяном, когда он в таком состоянии, а Надя была не глупа. Ее красота, пока она одевалась, унижала Алину, а непоколебимая уверенность в том, что Демьян принадлежит ей, мучила.

– Я улетаю завтра. – Надя послала ему воздушный поцелуй. – Выбор за тобой.

Алина наконец нашла бюстгальтер и надела его, отвернувшись от Демьяна.

– Нам надо поговорить, – сказал он.

– О, в твоих устах это значит очень много.

– Нам надо поговорить.

– Тогда ответь: ты подумывал о том, чтобы вернуться к ней? – Алина повернулась и встретилась с ним взглядом.

– Нет.

– Ненавижу! Ты только что солгал мне.

– Ты не оставила мне выбора. Если бы я сказал «да», ты убежала бы еще до того, как я закончил предложение. От чего ты убегаешь, Алина?

– От тебя! От всего этого.

– Я позволил тебе быть самой собой. Когда ты бежишь от меня, ты бежишь от себя. Зачем ты надеваешь маскировку, пытаясь быть личным секретарем?

– Пытаясь?!

– Ты не очень-то хороший профессионал!

– Мерзавец!

– Конечно, но если бы я сказал такое о твоих картинах, ты дала бы мне пощечину.

Ее лицо запылало.

– Не хочу говорить об этом.

– Конечно, ты предпочитаешь прятать свои работы в гардеробе или вешать на стену в чьем-то доме, хотя просто обязана показывать их миру.

– Ты не прав. Я забронировала место на рынке.

– Рынок?! – Демьян не знал слова более мерзкого. Его мысли метнулись на тридцать лет назад, к жизни, которую он каждый день, каждый час, каждую минуту пытался забыть. К голоду и унижениям. – Ты не будешь работать на рынке. Твои работы должна быть выставлены в галерее. Я могу…

– Ты купишь мне карьеру, так? Ты дашь мне все, а потом бросишь… – Она пыталась сдержать слезы.

– Я не твой отец, Алина.