— Вы собираетесь обосноваться в здешних местах?

— Возможно. Мы еще не выбрали. Эта местность привлекаетДжайлза из-за вала Адриана, который с давних пор интересует его. Вы, наверное,сочтете мои слова странными, но нам в общем-то почти все равно, в каком именноуголке страны мы поселимся. Я родилась в Новой Зеландии, и здесь у меня никогонет. Джайлз же регулярно проводил каникулы, а затем и отпуск в Англии у своихтетушек, но и у него нет особых привязанностей. Наше единственное желание — этонайти дом подальше от Лондона. Эрскин улыбнулся:

— Что ж, сельскую местность вы здесь, безусловно,найдете. Мы, например, живем совершенно изолированно; соседей у нас мало, идома наши стоят далеко друг от друга.

Гвенде показалось, что в приятном голосе собеседниказазвучала печаль, и ее глазам вдруг предстала удручающая картина его одинокойжизни: короткие хмурые зимние дни, воющий в каминной трубе ветер, задернутыешторы, далекие соседи и постоянное присутствие этой женщины с несчастнымиглазами.

Видение исчезло. Вокруг опять было лето, и через открытыефранцузские окна из сада доносился аромат роз и пение птиц.

— Это старинный дом, не так ли? — спросила Гвенда.Эрскин кивнул:

— Да. Он был выстроен во времена королевы Анны. Моипредки поселились в нем почти три века назад.

— Он очень красив, и вы можете им гордиться.

— Он уже давно нуждается в ремонте, но мы платим такиеналоги, что поддерживать его в порядке становится все труднее и труднее. Нотеперь, когда дети встали на ноги, самое трудное позади.

— Сколько у вас детей?

— Два сына. Один служит в армии, второй только чтоприехал из Оксфорда и поступил на работу в рекламное агентство.

Он посмотрел в сторону камина, Гвенда посмотрела туда же. Накаминной полке она увидела фотографию двух юношей. Глаза их отца светилисьгордостью и любовью.

— У меня хорошие мальчики, — сказал он. — Выможете мне поверить, даже если говорю это я сам.

— Они выглядят очень симпатичными.

— Я думаю, что дети заслуживают того…

Гвенда вопросительно посмотрела на него.

— …чтобы ради них идти на жертвы, — закончил онсвою мысль.

— Я полагаю, довольно часто приходится… от многогоотказываться?

— Иногда от очень многого…

Гвенда опять услышала в его голосе затаенную грусть, но вэтот момент миссис Эрскин вмешалась в разговор и спросила низким голосомженщины, привыкшей повелевать:

— Вы и в самом деле ищете себе дом в этой части Англии?К сожалению, я совершенно не вижу в округе что-либо подходящее для вас.

«Да если б ты и видела, ты бы мне не сказала, —подумала Гвенда не без злости. — Эта старая гусыня вне себя от ревностипотому, что я разговариваю с ее мужем, и еще потому, что я молодая ипривлекательная!»

— Все зависит от того, торопитесь ли вы купитьдом, — заметил Эрскин.

— Нет, мы совсем не спешим, — веселым голосомоткликнулся Джайлз. — Мы хотим найти что-то, что действительно придетсянам по душе. А пока мы поселились на южном побережье, в Диллмуте.

Майор Эрскин поднялся и взял со столика у окна шкатулку ссигаретами.

— В Диллмуте, — повторила миссис Эрскин.

Голос ее прозвучал совершенно спокойно, но она не спускалаглаз с мужа.

— Это очаровательный маленький городок, —продолжал Джайлз. — Вы в нем бывали?

На мгновение в гостиной воцарилась тишина, затем миссисЭрскин произнесла все тем же голосом, лишенным малейших эмоций:

— Когда-то, очень давно, мы провели там летом нескольконедель. Но нам не понравилось — слишком расслабляющий климат.

— Мы придерживаемся того же мнения, — отозваласьГвенда. — Мы с мужем тоже предпочитаем места с более здоровым воздухом.

Подошедший в это время Эрскин протянул Гвенде шкатулку ссигаретами.

— В наших краях именно такой воздух, — сказал он.В его голосе сквозили жесткие нотки.

Он поднес к сигарете Гвенды зажженную спичку. Молодаяженщина посмотрела на него.

— Вы хорошо помните Диллмут? — простодушноспросила она.

Эрскин сжал губы, словно ему вдруг стало больно.

— Я думаю, что да, — уклончиво ответил он. —Мы останавливались… дайте вспомнить… в «Ройал Георг»… Нет, в «Ройал Кларенс».

— Это очень приятный старомодный отель. Мы живемнеподалеку от него, в Хиллсайде. Но раньше наша вилла называлась Сент…Сент-Мери, да, Джайлз?

— Сент-Кэтрин, — поправил ее муж.

На этот раз реакция была вполне определенной. Эрскин быстроотвернулся, а чашка его жены звякнула о блюдце.

— Не хотите ли выйти в сад? — резко спросила она.

— С большим удовольствием.

Выйдя из гостиной через застекленную дверь, они оказались вотлично ухоженном саду с выложенными плиткой дорожками и цветочными бордюрами.Гвенда поняла, что это была заслуга майора: когда он заговорил о розах и другихцветах, его печальное лицо расцвело. Садоводство, несомненно, являлось еголюбимым времяпрепровождением.

Позже, когда машина молодой пары отъехала от ворот, Джайлзспросил неуверенным голосом:

— Ты… ты его уронила?

Гвенда кивнула:

— Да. У второй клумбы с дельфиниумами.

Она опустила глаза на безымянный палец левой руки имашинально повертела обручальное кольцо.

— А если ты его не найдешь?

— Ну, это же не настоящее обручальное кольцо. Настоящимя бы ни за что не рискнула.

— Рад это слышать.

— Всякий раз, когда я думаю о нем, я становлюсь страшносентиментальной. Помнишь, что ты сказал, надевая мне его на палец? «Это изумруддля моего загадочного зеленоглазого котенка».

— Я полагаю, — бесстрастно ответил Джайлз, —что ласковые слова, которые мы говорим друг другу, показались бы весьмастранными человеку в возрасте мисс Марпл.

— Хотела бы я знать, что сейчас поделывает нашапрелестная старушка. Сидит на набережной и греется на солнышке?

— Ты шутишь! Она наверняка что-то выискивает, с кем-торазговаривает, кого-то выспрашивает — это на нее больше похоже. Надеюсь, чтовсе эти расспросы не доведут ее до беды.