Лыков прочитал текст. Генерал Курлов приказывал всем высшим чинам ОКЖ и полиции Иркутской губернии срочно изучить секретный циркуляр Департамента полиции по Особому отделу от 5 июля 1909 года № 132831. А коллежскому советнику составить прокол совещания и отослать в министерство.

На столе полицмейстера звякнул телефон. Он снял трубку:

— Бойчевский у аппарата. Да, господин полковник, только что получили. Лыков у меня. Да. Не подскажете, что это за циркуляр и почему такая спешка? Ага… Тогда собраться лучше у вас на Зверевской. Нынче вечером? Могу. Мы оба можем. В девять пополудни. Принято. Да, там я вас познакомлю с Алексеем Николаевичем. До встречи, Михаил Игнатьевич.

Полицмейстер положил трубку и сказал сыщику:

— Все слышали? В девять вечера встречаемся с жандармами у Познанского. Там будут также охранники и железнодорожная жандармская полиция. Сразу со всеми и познакомитесь.

— А что за циркуляр?

— Познанский сам не в курсе, но обещает к нашему приходу найти его в своей канцелярии.

Письмоводитель счел нужным сообщить:

— Я, как получил телеграмму, стал его разыскивать. И не нашел. Мы не получали еще такой бумаги, ваше благородие.

— Точно не получали? Или получили и потеряли? — нахмурился полицмейстер.

— Все обыскал и входящий журнал смотрел. Нет нигде.

— А, — легкомысленно махнул рукой Бойчевский, — в первый раз, что ли, нам идти на говорильню не готовыми? Наболтаем чего-нибудь. Я больше чем уверен, что там какая-нибудь ерунда.

Бойчевский не ошибся. В девять вечера в кабинете начальника ГЖУ состоялось совещание. От общей полиции присутствовали полицмейстер коллежский регистратор Бойчевский, его помощник надворный советник Пирашков и коллежский советник Лыков. От жандармов, помимо хозяина, были начальник Иркутского районного охранного отделения ротмистр Лебедев[30], начальник Иркутского охранного отделения ротмистр Самохвалов и начальник ЖПУ Забайкальской железной дороги полковник Мартос.

Лыков познакомился со всеми голубыми мундирами, причем они с Самохваловым сделали вид, что впервые видят друг друга. Познанский на правах старшего пожурил питерца, что тот до сих пор не пришел к нему в гости. Затем помощник начальника, тот самый ротмистр Семеко, с важным видом взял со стола бумагу.

— Господа, зачитываю секретный циркуляр, по которому мы сегодня собрались. Преамбулу опускаю, перехожу сразу к сути. Департамент полиции сообщает следующее. В Управлении военных сообщений имеются сведения об особого рода взрывчатом снаряде, представляющем собой автомобиль, приспособленный для движения по железнодорожному пути без управления людьми.

На этих словах Семеко прервался и со значением поглядел на полковника Мартоса. Откашлялся и продолжил:

— В передней части автомобиля помещается адская машина, то есть заряд взрывчатого вещества с часовым механизмом, для взрыва через определенный промежуток времени. И с приспособлением для взрыва в случае встречи на пути какого-нибудь предмета. При пользовании таким автомобилем может быть причинен существенный вред железнодорожным сооружениям.

Ротмистр запнулся. Все слушали его молча, с важным видом; Мартос даже что-то конспектировал.

— Об изложенном, — чугунным голосом продолжил Семеко, — Департамент полиции предлагает поставить в известность как подлежащие жандармские полицейские пункты, так и чинов общей полиции в районах, прилегающих к железнодорожной полосе отчуждения, на предмет надзора за всякого рода вновь появляющимися автомобилями и моторами, которые могли бы быть со злоумышленной целью подготовляемы вблизи железной дороги для действия на последних. Подписано: директор департамента действительный статский советник Зуев. Скрепил заведывающий Особым отделом коллежский советник Виссарионов.

Ротмистр аккуратно положил листок на стол. Все с интересом обернулись на Лыкова. Тот невозмутимо глазел в потолок, хотя ему очень хотелось расхохотаться…

— Ну, — обратился к питерцу Познанский, — и как это прикажете понимать? Собрали в кучу занятых людей и… Ведь это же… А мы тут…

Полковник с трудом сдерживался. Как-никак Департамент полиции. Алексей Николаевич добродушно спросил его:

— Удивлены? Прогресс не стоит на месте.

— Хм. А сами вы как прокомментируете?

— Я уже привык. Вот весной участвовал в Особом междуведомственном совещании о мерах для борьбы с возможным осуществлением преступных замыслов при посредстве воздухоплавательных аппаратов. Вы тут не проводили подобных?

Начальник ГЖУ порозовел, а его помощник заржал в голос.

— То-то, — назидательно закончил мысль сыщик. — Радуйтесь, что сидите в глубинке, далеко от властителей.

— Но что нам делать с этим циркуляром, Алексей Николаевич? — взмолился Мартос.

— Курлов поручил составить протокол совещания мне. Вот и не забивайте себе голову. Я все оформлю, как надо. А вы потом подпишете.

— Отлично! — хором сказали присутствующие и стали уже было расходиться. Но тут взял слово ротмистр Самохвалов:

— Господа. Коли мы тут все так и так сошлись, прошу обсудить вопрос о Гидулянове. У меня есть новые сведения.

— Это интересно, — объявил Познанский. — И намного ближе к нашей службе, чем автомобили с адскими машинами. Начинайте, ротмистр.

Алексей Николаевич впервые услышал эту фамилию. Но из доклада начальника ИОО быстро схватил суть. Неделю назад в Иркутске случилось серьезное происшествие. Казначей 26-го Восточно-Сибирского стрелкового полка штабс-капитан Гидулянов сбежал вместе с полковыми суммами. Он прихватил с собой аж 160 000 рублей. Причем это была не рядовая кража, какие, увы, случаются нередко. Казначей украл деньги на нужды боевой организации эсеров. И теперь пытался перебраться с ними в Америку. Все силы полиции и жандармерии были брошены на ловлю беглеца, но пока безрезультатно.

— Наши коллеги напали на след Гидулянова, — доложил ротмистр, — и снова его упустили. Последние несколько дней он скрывался во Владивостоке, в Корейской слободке. Жил в доме некоего Нигирошокая, торговца вразнос. Видимо, корейца наняли за деньги, вряд ли тот идейный эсер… Жандармы не успели арестовать штабс-капитана, он ускользнул в последний момент. Думали, что сел на пароход и уплыл за океан. Но сегодня я перехватил письмо. Из Владивостока сообщили эсеровскому комитету железной дороги, что (охранник процитировал с листа дословно) «Виктор Васильевич возвращается обратно, сбить ищеек со следа, и деньги все при нем». О как! Надо бы принять голубчика.

Жандармы с полицейскими дружно зашумели. В таком деле каждый хотел отличиться. За возврат казенных сумм полагалась денежная премия — редкая возможность для людей, живущих на жалованье. Алексей Николаевич подсмотрел, как Бойчевский старательно записывал новые приметы Гидулянова. Одет в длинный желтый дождевик, на голове темная шапка английского покроя. Усы сбриты, имеет накладные бакенбарды, внешностью походит на эстонца. Особая примета — левая норка носа рваная…