Но может «сон» — это и есть, то ключевое слово в моих мыслях? Что, если это все вокруг — просто сон. Сон и ничего больше. Вы сами, никогда не хотели, чтобы на утро вся ваша жизнь оказалась всего лишь сном? А все ваши грехи — ничем, пустотой?

Это было невыносимо. Мои собственные мысли варились словно каша в голове. Реальность начала мешаться с галлюцинациями. Я банально начал сходить с ума. Вот какой была обратная сторона магии пустоты, и что она брала вместо запасов маны.

Таинственная мелодия в моей голове зазвучала чуть громче, словно пыталась сложиться в некий голос, безуспешно старающийся мне что-то сказать. Я перестал понимать, где нахожусь. Казалось, будто я перенёсся куда-то в далёкое прошлое или в какой-то сон.

Левой рукой оттолкнувшись от кровати, я приподнялся. Левая, вопреки всем приключившимся с ней неудобствам, чувствовала себя великолепно.

Снаружи, за комнатой, горело золотистое солнечное сияние. Свет на витражах в окнах позволял проходить лишь позитивным, оптимистичным теплым тонам. Перед глазами снова вспыхнули вспоминания: некое помещение похожее, на детский сад.

На негнущихся ногах я поднялся, открыл дверь и вышел во внешний мир. Словно я и впрямь в некоем калейдоскопе снов, перетекающих из одного в другой.

— Ты отдашь мне это, иначе получишь в лицо.

— Что? — не понял я, как я вообще здесь очутился.

Передо мной был мальчик лет пяти. Выглядел он довольно воинственно. А у меня в руке почему-то была игрушка. Резиновый кот. И откуда-то я знал, что мальчик хочет испробовать на ней какую-то изощренную пытку. Но я видел внутри игрушки жизнь. Душу. И ни за что не мог позволить случиться этому.

— Нет, — ответил я мальчику.

Лицо его исказила такая гримаса злобы и ненависти, какой просто не может быть у ребенка. По телу прошел озноб. Калейдоскоп снов становился на рельсы кошмара. На руках у мальчика тут же появились чернильные когти, а кожа начала медленно приобретать зеленый оттенок и покрываться мхом и поганками. Воспоминания об эпизоде из далекого детства начали накладываться на сюрреалистичную реальность, в которую я неведомым образом угодил.

— Иди к черту! — на этот раз я буквально зарычал ему в лицо. Инстинктивно, я поднял руку к его глазам и громко заорал. — Сварись заживо, ублюдок!

Тело свела судорога. На месте мальчика стоял моховой скрытень. От его лица медленно поднималось облачко горячего пара, а из груди врага торчал меч. Чужой меч.

9. Основы выживания для чайников

Резко выдернув оружие из спины монстра, спаситель взмахнул клинком, смахивая кровь врага, после чего недовольно скривился и вытер остаток зеленой жижи о растущий повсюду мох.

Что это было только что? Было похоже на сон, события так же безо всякой логики сменяли друг друга. Но какого черта? Что со мной вообще творится? И что еще более важно, какую часть сражения увидел этот незнакомец? Не хотелось бы проблем из-за стихии.

А затем на меня посыпался град из полупрозрачных прямоугольных окошек:

Вы трижды применили заклинание «крах реальности», превосходящий ваш уровень управления стихией.

На вас наложено проклятие: безумие пустоты.

Интеллект понижен. Интеллект — 8.

Сила повышена. Сила + 8.

Нанесен урон духу заклинателя. Текущий уровень синхронизации с пустотой — 94%.

Расширены способности магии пустоты. Теперь вам доступно 4 заклинания первого ранга. Использовано 1 из 4.

— Парень, ты как?

Голос был мне знаком и принадлежал одному из новичков, попавших в этот странный мир вместе со мной. Я впервые как следует рассмотрел моего собрата по несчастью. Светло-каштановые дреды выделялись сильнее всего — слишком уж чужеродно смотрелась такая прическа в переливавшейся магическим светом пещере. Помнится, прежде у него были обычные волосы.

Немного скрашивало картину присутствие обилия крошечных зеленых точек, затаившихся в волосах парня. Тех самых светлячков, что мы в обилии встречали в городе.

В голубых глазах его читался добрый интерес и участие. Дрим? Это ведь тот парень, что расспрашивал меня о прошлой жизни!

В качестве брони он избрал легкую кольчужную рубашку, а оружием служил длинный полуторный меч, слегка подсвечивавшийся желтовато-белесым свечением. С момента нашей последней встречи он изменился. Казалось бы, прошло всего пол дня с тех пор, как мы с Лаской покинули башню, но в этом светлом уже никак не узнать того растрепанного и немного потерянного парня.

— Как ты тут оказался? — спросил я у своего спасителя.

— Пришли на твой крик. Правда, мы думали, это монстры. Остальные пошли дальше гнать тварей по подземелью. Нехорошо, если враг ударит нам в спину.

— Остальные? — непонимающе переспросил я и заметно напрягся. Что, если проблема серьезнее, чем я думаю, и наши с Лаской проблемы — не личная инициатива Стерха,

— Ну не один же я вырезал здесь два десятка этих уродов, — пояснил он. — Нас тут пятеро. Хеор со своим гаремом, я, да один из старших. Но ты, конечно, красавец, столько уродов в одиночку уделать. Это какой-то особый навык?

Я обвёл взглядом поле боя. Да, чудовищ я завалил достаточно много. Правда, часть из низ просто убилась самостоятельно благодаря краху реальности. Сильная всё же штука, но стоит взять за правило — не больше двух раз за бой, иначе опять начнёт глючить и ехать крыша.

— Потом, — облегченно выдохнул я, когда понял, что драться со мной никто не собирается и зла не желает. — У тебя есть что-то целебное?

Говоря все это, я подошел к лежащей на земле Ласке и прощупал пульс.

Почувствовав прикосновение, девушка попыталась что-то сказать, но изо рта вырвался лишь хрип вместе с тоненькой струйкой крови. Большие черные зрачки навских глаз безучастно смотрели вверх, как у мертвеца. Но сердце девушки еще билось.

— Дрим? — вывел я светлого из легкого ступора. Кажется, он не сразу заметил мою спутницу.

Парень тяжело покачал головой:

— У нас в отряде нет никого с навыком исцеления. Жан говорит, позже появятся. Но..

От злости я со всей силы ударил по каменному полу пещеры. Боль отразилась в костяшках пальцев, и это немного привело меня в чувства.

— У меня могло быть… — со злостью пробурчал я в ответ.

В этот момент изо рта девушки вырвался новый поток крови. Никогда не видел столько крови в одном месте. Хоть густая черная жидкость, что служила кровью её расе, и мало на нее походила.

—