— А что? Твой рейтинг поднимется до небес, если я снова прыгну к нему в койку?

— Тиффани! — воскликнула мать.

Кристиан бросил на сестру упрекающий взгляд:

— Тифф, брось.

Глядя в тарелку, девушка произнесла:

— Погорячилась, простите. Но мне надоело быть объектом изучения. Пора выходить на работу.

— Ты и так там пропадаешь каждый день после возвращения домой, — возразила мать.

— Я говорю про настоящий офис, мам, а не про кабинет. Про тот, что в городе.

— Что? Когда? Я не смогу тебя отвозить. Я же говорил, что работаю дома, пока не закончу тот проект, еще неделя, — запротестовал Кристиан.

— А мне нужно в Вашингтон, — извиняющимся тоном промолвил отец.

— У меня встреча в Нью‑Йорке в конце месяца, дорогая, — объяснила мать. — Можешь отправиться со мной, но ты действительно уверена, что готова?

Слышал бы это Ризард, наверняка бы покачал головой и принялся упрекать ее за то, что она не ценит такую любовь и заботу. Что ж, и был бы прав. Тиффани ощутила горячую волну благодарности родным и боль от потери того, кого не было рядом.

— Вы такие классные, я вас всех обожаю, — сказала она, поочередно глядя на каждого.

И мысленно поблагодарила Ризарда. Именно в нем, как в зеркале, увидела Тиффани наконец себя целиком — взрослой и независимой.

— Но мне пора повзрослеть, — продолжала она. — Я сама поеду в Нью‑Йорк и поживу в корпоративной квартире, пока не найду собственную.

Мама едва не лишилась чувств — разумеется, самым грациозным образом, — но Тиффани это не остановило. В понедельник она вошла в двери компании, чувствуя, как руки дрожат от напряжения. Лицо ее было наполовину закрыто громадными очками. К четвергу все перешептывания и косые взгляды остались позади. В пятницу утром курьер принес цветы.

— Ух ты, — не удержалась Тиффани, чувствуя, как сердце бешено прыгает в груди. — От кого это?

Букет напоминал маленький фейерверк.

— Я не могу сказать вам, мэм. — Курьер в униформе слегка прикоснулся пальцами к эмблеме клуба «Кью вертус» на нагрудном кармане. — Я выполняю поручения консьержа. В моей компетенции только доставка — откуда и куда.

— А, так, значит, я должна благодарить клуб?

— Обычно администрация оставляет в таких случаях карточку. Если ее нет, полагаю, за этим стоит кто‑то из клиентов, но точно не уверен. В конце концов, вы тоже можете быть членом клуба.

— Не удивлюсь, если кто‑то из клиентов и не догадывается о своем членстве, — пробормотала Тиффани.

Отблагодарив курьера щедрыми чаевыми, она зарылась лицом в ароматные лепестки, чтобы перенестись хотя бы мысленно к Ризарду. Как мог он так активно принимать участие в ее жизни и не любить? «Луиза», — подумала Тиффани с болью.

В конце месяца приехала мама, и, памятуя уроки Ризарда, Тиффани воспользовалась услугами клуба, чтобы организовать обед в пентхаусе, что она присмотрела для себя. Мама объявила, что квартира — чудесное место для вечеринок, и это лишь воскресило воспоминания о Ризарде. Сидя с матерью перед огромным, до пола, окном, открывавшим вид на Центральный парк, Тиффани думала, что согласилась бы даже вновь увидеть статую Луизы, только бы вновь оказаться рядом с ним.

— Я не думала, что твоя жизнь повернется так, — тихо произнесла мать.

Тиффани поставила бокал и сложила на коленях руки:

— Наверное, в конце концов все равно бы все пришло к этому. Я не любила Поли — по крайней мере, не настолько, чтобы остаться с ним на всю жизнь.

— Знаю, — вздохнула Барбара.

— Да?

Безупречно причесанная голова матери склонилась.

— Когда ты познакомилась с этим парнем из Брегновии, я увидела, на что ты готова пойти ради него, и поняла, что у Поли не было ни малейшего шанса. Я должна была понять это с самого начала, но мне было удобно думать иначе.

Девушка фыркнула:

— Что ж, ситуация с Ризардом тоже была удобна — только на сей раз ему. Ты была права на его счет.

— Это правда? Мне казалось, он о тебе так заботится.

— Наверное, это просто в его натуре, — дрожащим голосом предположила Тиффани. — Он очень меня поддерживал, помог поднять самооценку, но в конце концов признался, что не нуждается во мне и моих связях. Он… он меня не любит.

— Но ты любишь его.

Сквозь слезы, застилающие глаза, Тиффани увидела руку матери, накрывшую ее ладонь.

— Мне не следовало тебя отталкивать.

— Молчи. Твой брат начал отгораживаться от родителей в одиннадцать лет. Хорошо, хоть с тобой мне повезло. И я рада, что могу быть рядом, когда нужна тебе.

— Что, скажешь, что мужчин вокруг как рыбы в океане?

— Я бы с радостью, но немногие достойны того, чтобы их ловили, — ответила мать, заставив Тиффани усмехнуться. — Мне нравится вновь видеть твою улыбку.

Она и понятия не имела, сколько Тиффани пришлось поплакать, как жадно она выискивала новости о Ризарде.

Однажды, продолжая свой информационный поиск и стараясь хоть как‑то пережить еще один одинокий день, она наткнулась на ужасный заголовок. «Взрыв в шахте в Северной Брегновии, десятки пропавших без вести».

Вскочив на ноги, Тиффани позвала секретаря.

* * *

Попытка умышленного взрыва не была доказана, но в стране опять ввели военное положение. Ризард был вне себя, но требовалось быстро отреагировать. Не было времени спрашивать себя, сколько его стране еще предстоит выстрадать, не было возможности заверить людей, что они могут не бояться.

Наконец тьма начала рассеиваться. Силы были на исходе, в воздухе послышался какой‑то рокот. Последнюю партию пострадавших, многие из которых сильно обгорели, только что унес вертолет, так что вряд ли это был кто‑то из его пилотов. Скорее уж какое‑то вражеское вторжение. Сердце его остановилось. Но вскоре на вертолетах показался крест — Ризард расслабился. Кто‑то спросил, неужели наконец пожаловал Красный Крест, но ответа не последовало. Телефон Ризарда заряжался в одной из хижин с резервными генераторами электричества. Подняв голову, мужчина отправился встречать помощников.

Спустя шестнадцать часов беспрерывной работы, почти засыпая на ходу, он уловил краем глаза чей‑то стройный силуэт, фигуру, затянутую в джинсы и высокие черные сапоги. Светлые волосы, собранные в хвост, падали на черную кожаную куртку.

Это галлюцинации.

Покачиваясь от усталости, Ризард подошел к «фантому» и протянул руку. Удивительно, но девушка была настоящей.

— Ты и вправду здесь, — глухо произнес он.

Нежно улыбнувшись, Тиффани приложила теплую ладонь к его щеке: