Мы все думали, что с ним сделать: поверить и освободить или расстрелять, как немецкого шпиона, который пришел разведать наше местонахождение. Часовые, задержавшие, рассказали, что он окликнул их прежде, чем они его заметили. Это говорило в пользу его искренности. Он отлично знал лес, и если бы захотел, мог бы сразу привести немцев и литовцев на нашу базу. Еще доводом против его расстрела было то, что если мы его убьем, это станет известно в течение одного-двух дней, и силы безопасности начнут прочесывать лес, подозревая, что он уничтожен, людьми, скрывающимися в лесу. Решили его освободить. Борис и еще двое ребят проводили его к его дому, договорившись, что будут с ним на связи. Он обещал тотчас нам сообщить, если в округе появятся немцы и литовцы.

Несмотря на то, что мы ему поверили, решили перенести базу на новое место в километре от старого, а также прекратить тренироваться в стрельбе и не забирать у крестьян продовольствие, угрожая оружием, а покупать у них, пока у нас еще есть деньги. Желательно не настраивать крестьян против нас весь период нашего привыкания к лесу.

Нам не давала покоя судьба гетто Свинцяна. Саул Михельсон предложил послать нескольких ребят в гетто. Предложение было принято. Саул и еще двое вышли в Свинцян и вернулись через два дня. Саул рассказал, что там все готовятся к переселению, и в течение недели гетто будет ликвидировано. Из Вильно прибыла группа еврейских полицаев, которые займутся переселением. Они вместе с членами "юденрата" составляют списки людей, которых переведут в гетто Вильно и в гетто Ковно. Саул встретил еврейского полицая из Вильно Хаима, который когда-то говорил со мной о связи с еврейским вооруженным подпольем. На этот раз он даже встречался с членами моей семьи, спрашивая, где я нахожусь, ибо у него есть для меня важное сообщение.

Посоветовавшись, мы решили, что я и Ишика Гертман, которые в свое время беседовали с Хаимом, встретимся с ним в Свинцяне. Вооруженные пистолетами и гранатами, мы вышли в путь с наступлением темноты. Шимка Левин проводил нас несколько километров до проселочной дороги, ведущей в наш городок. В течение 4 часов мы преодолели 15 километров от леса Царклишки до Свинцяна, и в утренние часы вошли в гетто вблизи места, через которое вышли оттуда несколько недель назад. Этот наш приход произошел 1 апреля 1943.

Мы застали жителей гетто, пакующих вещи. Члены «юденрата» и еврейские полицаи из гетто Вильно занимались составлением списка в 250 человек, которых немцы согласились перевести в гетто Вильно. В список входили члены «юденрата» со всеми своими близкими, и немного мастеровых, необходимых для мастерских. Все остальные, по словам немцев, подлежали переселению в гетто Ковно, где для них было подготовлено жилье и там были необходимы рабочие руки. Часть кандидатов в гетто Вильно уже была туда переведена. Остальные должны были ехать поездом в Ковно, проездом через Вильно. Моя сестра Рахиль сумела попасть в гетто Вильно и уехала туда за несколько дней до моего прихода в гетто.

С Хаимом из еврейской полиции гетто Вильно, членом ОПО, мы встретились на следующий день в гетто. Он рассказал нам, что сообщил штабу ОПО о существовании нашей вооруженной группы в гетто Свинцяна, и на него возложили миссию — предложить нам перейти в гетто Вильно и присоединиться к ОПО. Спросил нас о жизни в лесу. Рассказали о стуже, к которой мы все же приспособились, и после обретения небольшого опыта, считаем, что в лесу можно существовать. Начать боевые действия против врага мы сможем после более длительного приспособления к жизни в лесу, более тщательного изучения окрестности и налаживания связи с местным населением. К этому этапу мы еще не пришли. Сказали, что предложение о переходе в Вильно мы не уполномочены обсуждать. Следует лишь укрепить связь между нашей группой и подпольем Вильно в вопросе исхода ОПО в леса. Хаим ответил, что ему надо прояснить некоторые вопросы. Договорились встретиться с ним вечером.

На вечернюю встречу Хаим привел еще одного еврейского полицая, который представился как офицер полиции гетто Вильно Авербух и тоже член Особой подпольной организации (ОПО). Он предложил нам поехать в Вильно и встретиться с членами штаба ОПО, чтобы обсудить возможность связи между двумя подпольями. Он может присоединить нас к группе жителей гетто, уезжающих в Вильно. Он сказал нам, что перевод людей на железнодорожную станцию Ново-Свинцян начнется завтра вечером, 3 апреля. Мы попросили их дать нам время на размышление и договорились встретиться завтра утром. Мы сильно колебались. Вернуться в лес, чтобы посоветоваться с товарищами, просто нет времени. Поездка в Вильно без того, чтобы получить разрешение от группы, будет считаться дезертирством. Мучила нас еще одна проблема: как вернуться из Вильно? Ишика считал, что надо принять предложение и ехать в Вильно, ибо весьма важна связь с национальной точки зрения между нами — еврейскими партизанами в лесу — и еврейским подпольем — ОПО, находящимся в гетто Вильно. Связь эта может привести к потоку еврейской молодежи из гетто в леса. Что касается возвращения, попытаемся проехать поездом, а если нет — пойдем пешком. Ничего не произойдет, если мы поедем в Вильно без согласия товарищей, хотя это и не согласуется с дисциплиной членов военной вооруженной группы. Я предложил посоветоваться со стариком Йохаем, как мы это делали в прошлом.

Встретились с ним в его доме поздним вечером. Он решил не уезжать в Вильно, а спрятаться в доме своего друга татарина. Мы выложили ему наши колебания относительно поездки в Вильно. И тут открывается дверь, и входят Борис Йохай и Мотка Бошканиц. Они и еще несколько ребят пришли из леса проститься с семьями. Посоветовались с ними. Решено было, что я с Ишикой едем в Вильно на встречу с членами ОПО, а они вернутся в лес и сообщат об этом остальным ребятам.

Утром встретились с полицейским Хаимом и договорились, что придем на вокзал в Ново-Свинцяне завтра утром, 4 апреля, и там встретимся. Сказали, что каждый из нас вооружен пистолетом и гранатами. Он гарантировал нам вход в гетто Вильно без проверки на воротах.

Назавтра, в 10 утра, мы были на вокзале. Евреи гетто уже садились в грузовой состав, состоящий из 40 вагонов с зарешеченными колючей проволокой окошками. Немцев и литовцев не было видно, обслуживали состав местные с голубыми повязками на рукавах с надписью по-немецки "Дойче райхсбанн" — Германское имперское железнодорожное управление. Посадкой занимались еврейские полицаи из Вильно под командованием майора бывшей польской армии Фрухта. Все происходило спокойно, что было абсолютно непривычно в таких ситуациях. 33 вагона должны были быть направленными в Ковно, 2 вагона — в Вильно. В последние дни гетто Свинцяна было решено, что несколько сотен человек поедут в трудовой лагерь Баздан, около Вильно. Для них выделили 5 вагонов. Хаим указал нам на два вагона, направляющиеся в Вильно, в одном из них мы должны были ехать. По приезду в Вильно, придут за нами и проведут нас в гетто.

После полудня появился начальник станции и объявил Фрухту, что по приказу немцев он должен закрыть снаружи вагоны. Полицаи велели людям подняться в вагоны и начали их запирать. Я не собирался ехать в запертом вагоне, о чем сказал Хаиму. Он привел нас к Авербуху, который после короткого разговора с Хаимом сообщил нам, что мы можем ехать в первом вагоне, в котором едут полицейские, и его, естественно, не запирают. Позже нам стало ясно, что и Фрухт связан с еврейским подпольем Вильно и является одним из пяти создателей ОПО.