— Мне сказали, что ты хочешь говорить со мной. Не бойся, я тебя слушаю, — сказала Дубэ.

Эльф был одет так, как одевались солдаты Крисса.

— Я не предатель! — заявил он. — И я не боюсь ни тебя, ни смерти!

— Ты не должен ни в чем оправдываться — во всяком случае, передо мной.

— Нет, все-таки должен! — горячо заговорил молодой солдат. Он был в испарине от волнения. — Я знаю, что Крисс мой король. Он много сделал для эльфов, и наш народ его любит. Я тоже любил его. Но ничто на свете не стоит таких жертв, как те, что мы принесли.

— Скажи мне то, что должен сказать, и убирайся отсюда!

Дубэ чувствовала странное отвращение к этому эльфу. Сколько похожих на него солдат есть в ее собственной армии? Сколько безбородых юношей могут предать ее, как этот предает своего государя?

— Все мои товарищи, вместе с которыми я вступил в армию, погибли, и я видел, как они умерли. Я знаю, что моя семья голодает из-за этой проклятой войны. Вы меня понимаете?

Дубэ схватила его за воротник и приподняла над землей.

— Решишься ты наконец говорить или нет? Ты боишься войны, но в то же время боишься стать предателем. Так на чьей ты стороне?

Наступила тишина. Казалось, что эльф никогда не заговорит. Дубэ спросила себя, не слишком ли суровыми были ее слова. С тех пор как она перестала допрашивать пленных эльфов, у нее впервые появилась настоящая возможность добраться до Крисса.

— Через три дня он будет в лагере Ленар. Поедет туда, чтобы завершить завоевание Земли Ветра.

— Он уже владеет этой землей.

— Не совсем. Ему нужно владеть всеми деревнями до одной. Он отдал нам приказ занять их все, от первой до последней, и установить во всех ашкары.

— Для чего?

— Не знаю. Этого никто не знает. Мы только исполняем приказы.

Дубэ долго смотрела ему в глаза. Похоже, что солдат сказал правду.

— Говори дальше!

— Рано утром, пока еще никто не проснулся, он всегда купается, если рядом с деревней или лагерем есть река или ручей. А в Ленаре есть ручей. Как правило, позади него идут два охранника, которые обыскивают окрестности. Но из почтения они держатся в отдалении. Он не любит, когда за ним наблюдают, и хочет показать, что никого не боится.

Дубэ отпустила воротник. На одно мгновение эльфу, кажется, стало легче. Но потом его взгляд снова стал виноватым и полным ужаса.

— Поклянитесь мне, что убьете его. Поклянитесь, что прекратите этот кошмар. Если вы этого не сможете, все будет напрасно, и я умру.

Дубэ сжала кулаки.

— Убирайся! — прошипела она. — Твое дело сделано. Теперь очередь за мной.

На западе небо медленно светлело: ночь уступала место хмурому утру. Мир еще был погружен в темноту. Может быть, свет не пропускали низкие тяжелые облака, нависшие над промерзшей землей. У Дубэ болели пальцы. Время от времени она касалась ими рукояти кинжала, и тогда ей становилось еще хуже: холодная как лед сталь словно обжигала их.

Дубэ уже давно сидела в засаде. Ей было нелегко дойти до этого места: большой отрезок пути проходил по вражеской территории. Самым трудным оказалось перейти линию фронта. Она ползла бесшумно, как кошка. Потом пробралась через линию укреплений в том месте, где — она это знала — не было охраны. И после этого медленно кралась по равнине так, что ее худощавое тело почти не раздвигало высокую траву.

Она пыталась согреть ладони дыханием, но это плохо помогало. Освещение быстро менялось. Сейчас все вокруг было фиолетовым. Вражеский лагерь спал чутким, беспокойным сном. Может быть, ей так казалось потому, что волновалась она сама. Хотя она была уже стара и видела много войн, в это утро ее сердце тревожно билось и никак не могло успокоиться.

Раздался легкий шум.

Дубэ пригнулась. Все было так, как сказал неделю назад солдат-эльф: первыми появились охранники. Их было двое — эльф-мужчина и эльфийка-женщина. Дубэ не могла без волнения смотреть на женщин-солдат: во Всплывшем Мире женщин принимали только в одну воинскую часть — в тот отряд, который она создала сама. Поэтому местным женщинам возможность воевать казалась победой женского пола.

Но с другой стороны, она хорошо знала, что для работы военного разведчика мужчины и женщины одинаково пригодны. Когда нужно выследить и убить врага, женщина иногда даже имеет преимущество перед мужчиной — неопытному человеку она может показаться неопасной. А у эльфов женщины-воины были чем-то обычным.

Оба охранника были молоды, но выглядели бывалыми. Они начали осматривать и обыскивать берега ручья, в котором скоро будет купаться их король. Отсюда до лагеря было примерно полмили. Для Дубэ этого достаточно. Должно быть, Крисс очень уверен в себе, раз решился так рисковать собой почти на территории противника.

Дубэ неподвижно замерла в своей засаде — на дереве, нависавшем над водой. Сидеть на нем было неудобно, зато журчание ручья заглушало все звуки.

Два солдата проверили место купания и пошли обратно — сказать королю, что все готово. Дубэ стала ждать. Она знала: эти двое вернутся и будут охранять Крисса во время купания.

Вдруг она почувствовала что-то неладное — небольшой сбой в ритме своего сердца, перебой в дыхании, смутное тревожное предчувствие.

Дубэ посмотрела на свою руку. Рука дрожала.

«Это просто от волнения: я же выполняю самое важное задание в своей жизни», — попыталась она утешить себя, хотя знала, что это не так. Дубэ были хорошо известны условия того соглашения, которое она заключила с временем в тот день, когда решила пить зелье Тори. Но ей нужен был еще час, всего один час, чтобы сделать то, что она должна была сделать. Она крепче сжала рукой кору дерева.

Внизу снова зашуршали шаги, и на берегу появился король. На нем была простая куртка, перевязанная на талии кожаным поясом, и облегающие штаны. Он был изумительно красив — высокий и стройный, походка изящная, но в этом изяществе нет ничего преувеличенного и показного. Он шел между своими охранниками словно бог, спустившийся к смертным, словно видение из сна в еще спящем мире.

Дубэ впервые видела Крисса и залюбовалась им. Она мгновенно поняла, как этот эльф смог собрать вокруг себя столько сторонников, как он смог привлечь к себе сердца своих соплеменников и привести их умирать так далеко от дома. Его лицо выражало покой и страдание. Это была почти скорбь того, кто собрал в своей душе всю боль мира. На мгновение Дубэ спросила себя: как такое благородное существо могло породить столько зла? Но мгновение было очень коротким. Потом ненависть вытеснила эту мысль.

Король подошел к ручью и разделся. Дубэ увидела его худые плечи и точеные ноги, а потом окинула взглядом все его тело, отыскивая точку, в которую лезвие войдет легче всего и при этом причинит самую мучительную смерть.

«Если он умрет, все закончится. Если я убью его, то положу конец этой войне», — сказала она себе. Сердце бешено колотилось в ее груди, рука по-прежнему дрожала. Дубэ увидела, что ее кожа медленно сжимается.