же вид из моего окна,

Все те же телефонные приветы,

И времени неслышные приметы

Листом осенним достигают дна.

Налей винца зеленого, налей!

Друзей необязательные речи,

Надежды ненадежнейшие плечи —

Таков пейзаж из форточки моей.

Налей тоски зелененькой, налей!..

Картошка, лук, порезанный на части,

И прочие сомножители счастья —

Таков пейзаж из форточки моей.

А мы все ждем прекрасных перемен,

Каких-то разговоров в чьей-то даче,

Как будто обязательно удачи

Приходят огорчениям взамен.

1981

Спутники

По прекрасному Чюрлёнису,

Иногда — по Остроухову

Мчались мы с одной знакомою

На машине «жигули».

Заезжали в Левитана мы,

В октябри его пожухлые,

Направлялись мы к Волошину,

Заправлялись, как могли.

По республике Цветаевой,

Через область Заболоцкого

С нами шла высоковольтная

Окуджавская струна.

Поднимались даже в горы мы,

Покидая землю плоскую,

Между пиком барда Пушкина

И вершиной Пастернак.

Некто Вольфганг Амадеевич

Слал нам ноты из-за облака,

Друг наш Николай Васильевич

Улыбался сквозь туман.

Слава богу, мы оставили

Топь софроновскую побоку,

И заезжий двор Ошанина,

И пустыню Налбалдян.

Между Грином и Волошиным

На последнем переходе мы

Возвели шатер брезентовый,

Осветив его костром.

И собрали мы сторонников

Рифмы, кисти и мелодии,

И, представьте, тесно не было

Нам за крошечным столом!

1981

Работа

Забудется печаль и письма от кого-то,

На смену миражам приходят рубежи,

Но первая тропа с названием «работа»

Останется при нас оставшуюся жизнь.

Покинет нас любовь, друзей займут заботы,

Детей растащит мир — он им принадлежит,

Но первая строка с названием «работа»

Останется при нас оставшуюся жизнь.

Пусть в перечне побед недостает чего-то,

Нам не к лицу о том, товарищ мой, тужить,

Ведь первая печаль с названием «работа»

Останется при нас оставшуюся жизнь.

Когда уходим мы к неведомым высотам,

За нами в небе след искрящийся лежит.

И первая любовь с названием «работа»

Останется при нас оставшуюся жизнь.

1982

Кандалакша-56

Ах, как мы шли по Кандалакше!

Была дорога далека.

Как проносили судьбы наши

В зеленых вещевых мешках!

В какие верили мы веры! —

Таких теперь и не сыскать.

Как мы теряли чувство меры! —

Теперь уж так не потерять.

Когда закатные останки

Сгорали в сопках, как свеча,

Тогда нас поджидали Таньки

В родных болоньевых плащах.

Среди других стоит, гляжу я,

И синим брызгает опять

Моя коварная рыжуля,

Звезда сберкассы номер пять.

Щекой молочною пылая,

Мне говорит она слова:

— Сержант, конечно, погуляем,

Но только чтоб без баловства!

Меня ж совсем не то задачит:

Мне доложил один дружок,

Что некто летчик-перехватчик

На танцах сделал ей намек.

Я подступаю к ней с допросом:

Мол, какова пилота цель?

Она смеется и смеется

И носом тычется в шинель.

Как все забылось очень скоро —

Снега, друзья, житье-бытье…

Лишь в памяти горят озера

Под рыжей челкою ее.

Мурманской ветки полустанки

Мелькают в снеговой пыли…

Куда ж девались наши Таньки?

Небось за летчиков пошли.

1982, Кировск

Письмо

Памяти Владимира Высоцкого

Пишу тебе, Володя, с Садового кольца,

Где с неба льют раздробленные воды.

Все в мире ожидает законного конца,

И только не кончается погода.

А впрочем, бесконечны наветы и вранье,

И те, кому не выдал Бог таланта,

Лишь в этом утверждают присутствие свое,

Пытаясь обкусать ступни гигантам.

Да черта ли в них проку! О чем-нибудь другом…

Вот мельница — она уж развалилась…

На Кудринской недавно такой ударил гром,

Что всё ГАИ тайком перекрестилось.

Все те же разговоры — почем и что иметь.

Из моды вышли «М» по кличке «Бони».

Теперь никто не хочет хотя бы умереть

Лишь для того, чтоб вышел первый сборник.

Мы здесь поодиночке смотрелись в небеса,

Мы скоро соберемся воедино,

И наши в общем хоре сольются голоса,

И Млечный Путь задует в наши спины.

А где же наши беды? Остались мелюзгой

И слава, и вельможный гнев кого-то…

Откроет печку Гоголь чугунной кочергой,

И свет огня блеснет в пенсне Фагота…

Пока хватает силы смеяться над бедой,

Беспечней мы, чем в праздник эскимосы.

Как говорил однажды датчанин молодой:

Была, мол, не была — а там посмотрим.

Все так же мир прекрасен, как рыженький пацан,

Все так же, извини, прекрасны розы…

Привет тебе, Володя, с Садового кольца,

Где льют дожди, похожие на слезы.

1982

Деньги

Теперь толкуют о деньгах

В любых заброшенных снегах,

В портах, постелях, поездах,

Под всяким мелким зодиаком.

Тот век рассыпался, как мел,

Который словом жить умел,

Что начиналось с буквы «Л»,

Заканчиваясь мягким знаком.

О, жгучий взгляд из-под бровей!

Листанье сборника кровей!

Что было содержаньем дней,

То стало приложеньем вроде.

Вот новоявленный Моцарт,

Сродни менялам и купцам,

Забыв про двор, где ждут сердца,

К двору монетному подходит.

Все на продажу понеслось,

И что продать, увы, нашлось:

В цене все то,