— Верно. Не имели и не имеют. Если кто-то любит театр,это не значит, что он террорист. И мы не обязаны читать все рецензии критиков.

— Вы обязаны думать, генерал, что ваш противник неглупее нас с вами. В декабре он провел пробную акцию. Почти одновременнонесколько журналистов, известных своей ангажированностью и беспринципностью,вдруг бросились отмечать прекрасный спектакль Сончаловского. Обратите внимание,что ни один из них никогда ранее не писал на эти темы. Но теперь каждыйпосчитал своим долгом похвалить постановку. Создавалось общее мнение о ней, како новом прочтении известной чеховской пьесы, по телевидению шли о нейрепортажи, во всех газетах появились положительные рецензии. Как реагирует наэто власть? Вспомните, когда рекламная кампания достигла своего пика, президентпринял решение посмотреть этот спектакль. И не только он один. По моим данным,на спектакле побывали многие члены правительства, депутаты, послы. Это,безусловно, был результат рекламной кампании, усиленный слухами и ажиотажемвокруг этой постановки. Не спорю, спектакль может быть действительно хорошим,но атмосферу вокруг него создают средства массовой информации. Я обратилвнимание на такую деталь. В сентябре эту постановку критики вяло поругивали, ибилеты на нее почти не раскупались. В декабре, когда начался рекламный шум поповоду того же самого спектакля, стоимость билетов на него возросла дозаоблачных высот.

— Никто не отрицает возможностей рекламы, —вмешалась Чаговец, — театр можно только поздравить с прекраснымипиар-менеджерами, которые так успешно разрекламировали спектакль. Это их право.Иногда реклама навязывает нам абсолютно некачественный товар. Но люди привыкливерить рекламе. Почему это вас так волнует?

— В январе президент решил посмотреть спектакль, —пояснил Дронго, — он отправился в театр вместе с супругой. ГенералБогемский, вы можете мне ответить, не нарушая служебной тайны, кто, кромесамого президента, мог знать об этом его намерении?

— Никто, — ответил Богемский. — Президентдостаточно самостоятельный человек. Он принимает решение и сообщает об этомруководителю службы охраны генералу Пахомову.

— Который никогда и никому не расскажет о том, кудасобирается поехать глава государства, — закончил за своего собеседникаДронго.

— Не расскажет, — подтвердил Богемский. —Даже я не могу узнать, куда и когда поедет президент. Это известно только емусамому и руководителю службы охраны.

— А теперь на минуту представьте, что кроме этих двоихесть еще и третий, абсолютно посторонний человек, который точно знает, кудасобирается глава государства. Этот человек таким образом выстроил собственнуюстратегию, чтобы подвести главу государства к мысли о посещении этогоспектакля. Вся рекламная кампания была направлена на то, чтобы такой визитсостоялся. И он состоялся. Следовательно, наш неизвестный противник способензаранее просчитать возможность появления главы государства где угодно и заранеек этому подготовиться.

Все замерли. Богемский посмотрел на Машкова, затем резкопокачал головой.

— Чушь какая-то! — громко заявил он. — Мыпроверяем Иголкина до сих пор. Это абсолютно опустившийся тип, неврастеник,страдающий шизофренией. Неужели вы думаете, что такого идиота мог использоватьгенерал Гейтлер? Это несерьезно. Мы проверили Иголкина, применив новыедостижения нашей фармакологии. Он абсолютно точно не был связан ни с какой изорганизованных групп.

— Согласен, — улыбнулся Дронго, — Иголкинвсего лишь досадный сбой в плане генерала Гейтлера. Или наоборот — егоабсолютное алиби. Ведь именно поэтому он теперь повторяет такую же рекламнуюакцию, совершенно уверенный, что вы допросите Иголкина по всем статьям,применяя, как вы говорите, «новые достижения нашей фармакологии», иуспокоитесь. Вы убедились, что Иголкин не был подготовлен неизвестнымтеррористом, и вся кампания по рекламе спектакля ничем вам не угрожала. НоИголкин запутал вас еще больше. И вы не стали анализировать действия человека,за безопасность которого вы отвечаете. Ваши спецслужбы привыкли анализироватьвсе: возможные действия террористов, их заказчиков, агентуру, связи. Однимсловом, все, что имеет отношение к охране первых лиц государства. Все, кромеодного, — вы никогда не анализируете возможные действия самого президента.А генерал Гейтлер именно на этом построил свою новую стратегию.

В наступившем молчании генерал Богемский посмотрел наокружающих его офицеров.

— Я работал еще в пятом управлении КГБ СССР, —побагровев, выдохнул он. — Кто вы такой, чтобы меня учить?

— Подождите, — вмешался Машков как более старшийпо званию, — мне кажется, наш эксперт прав. Мы ведь действительно неанализируем возможные реакции главы государства. А Гейтлер, похоже, решил этимвоспользоваться.

— Да, — кивнул Дронго, — а теперь посмотрите,какая шумиха поднялась в газетах по поводу исчезнувшего Абрамова. В каждойстатье или выступлении по телевидению исподволь проводится мысль, что поискамитакого известного журналиста должен заняться лично президент. Или по крайнеймере они должны вестись под его личным контролем, о чем, собственно, ужеобъявлено. Возьмите последние статьи, в которых навязчиво обращается вниманиена то, что освобожденных французских журналистов в аэропорту встречал сампрезидент Франции, а бывшую заложницей итальянскую журналистку на родиневстречал премьер-министр Италии. Эти статьи написали те же самые журналисты,которые так восторженно хвалили спектакль. Одни и те же люди в одних и тех жегазетах. Будто получили установку на написание этих статей. Я уже сейчас могусказать, что ажиотаж вокруг Абрамова будет нарастать. А затем его неожиданноосвободят. Или произойдет что-то в этом роде. Может, его тяжело ранят илипопытаются убить. Но когда его привезут в Москву, если его вообще увозили изгорода, то возможное покушение произойдет во время предполагаемой встречиАбрамова с президентом.

Нащекина нахмурилась. Предположение, высказанное Дронго,было непривычно смелым. Полухин взял ручку и что-то быстро записал. И в этотмомент Татьяна Чаговец покачала головой.

— Вы ошибаетесь, — убежденно заявила она, нескрывая злорадства, — Абрамов похищен и сейчас находится на СеверномКавказе. Два дня назад неизвестные похитители попытались выйти на связь с еготелеканалом. Мы установили, что звонок был из Пятигорска.

Теперь все смотрели на Дронго.

— Это ничего не доказывает, — возразил он. —Чтобы сбить нас с толку, они могли отправить нужного человека в Пятигорск ипозвонить оттуда. Звонок был из конкретного дома?

— Нет, с мобильного телефона.

— И где был куплен мобильный телефон?

Чаговец нахмурилась. Ей не нравился этот импровизированныйдопрос. Но все ждали ее ответа.

— В Подмосковье, — зло ответила она, —телефон был куплен здесь.

Дронго посмотрел на Машкова:

— У тебя еще есть вопросы?

— Это не доказательство, — крикнула Чаговец, ужене сдерживаясь, — они нарочно купили здесь номер телефона.