Возрождение торговли. В XI в. феодальное общество начало медленно просыпаться от тяжелого сна. Страсть к путешествиям, приключениям сразу рассеяла общее оцепенение: таково завоевание Англии, обеих Сицилий, Португалии; таковы войны с испанскими маврами в Каталонии. Некоторые из этих предприятий носили политический, другие — религиозный характер; но все они способствовали развитию торговли, потому что благодаря им устанавливались сношения между теми странами, откуда выходили завоеватели, и теми, где они водружали свои знамена. С этого времени руанские купцы пользуются правом свободной торговли в Лондоне, где им разрешено иметь контору, и в английских гаванях; они сбывают здесь французские вина, материи и оружие, закупают шерсть и металлы. Именно в конце XI в. на Севере появляются продукты Юга: шелковые ткани Альмерии и Карфагена, арабские лошади из Испании, лимоны, апельсины, сицилийские и южноитальянские вина.

Еще более важные последствия имела возникшая тогда страсть к отдаленным паломничествам, которая мало-помалу охватила всю народную массу. Затем начинаются крестовые походы. Два мира, которые до тех пор не знали друг друга, теперь сближаются; две культуры, до тех пор чуждые друг другу, проникают одна в другую. Эти сношения, начавшиеся религиозной войной, кончились торговыми сделками. Торговля на Средиземном море быстро оживилась: Венеция, Генуя, Пиза не только обогатились благодаря перевозке в Палестину или Византию огромных масс паломников и крестоносцев, но, кроме того, вскоре перестали покупать сырые продукты и произведения Востока на константинопольских рынках и начали брать их в большем количестве и по более дешевым ценам непосредственно в портах Леванта, где кончался караванный путь из Дамаска и Багдада. После взятия Константинополя Венеция получила в этом городе отдельный квартал; она завладела почти всеми портами Архипелага и Ионического моря; она имела конторы на берегах Черного моря, в Алексии, у устья Днепра, в Солдайе (Судаке) в Крыму, в Тане, на Азовском море; все это были центры торговли с Южной Русью, народами Кавказа и каспийского бассейна, Арменией и Персией. Сирия и Малая Азия были уже покрыты сетью торговых контор. Оставались берега Африки; Пиза получила от мусульманских государей Египта и Триполи разрешение на торговлю с их подданными, такие же привилегии обеспечили себе Венеция и Генуя. Таким образом, весь Восток был открыт для итальянцев. Затем, по примеру Венеции, Генуи и Пизы, и другие города вступили в сношения с неверными: Барселона, Нарбонна, Монпелье, Марсель; это было началом их процветания. Вскоре Средиземное море сделалось самым оживленным торговым центром мира, и на его берегах вновь начали возникать крупные города. Это местное возрождение повлекло за собой общий расцвет торговли в Европе. Южные города, получая в изобилии продукты Востока, стали снабжать ими все страны в обмен на продукты их промышленности или почвы. Так наметились торговые потоки, изрезавшие старую Европу по всем направлениям.

Возрождение промышленности. При оживлении торговли естественно должна была развиться и промышленность. Во времена обособленности, предшествовавшей этому возрождению, каждое поместье само удовлетворяло почти все свои потребности, почти ничего не покупало извне, почти ничего не продавало и производило лишь то, что было необходимо для жизни его жалкого населения. Да и что можно было делать с излишком? Понятно, что производство ограничивалось лишь безусловно необходимым минимумом. Но когда снова образовался класс купцов, которые поднимались вверх по течению рек, проникали в страны, дотоле недоступные для них, и продавали предметы роскоши или полезные товары, то производство оживилось и расширилось. Необходимое обеспечивает существование, но только излишек придает жизни ее прелесть. И вот общество начало стремиться к излишку; каждая из этих маленьких провинциальных общин начала работать не только для того, чтобы самой прокормиться, одеться и вооружиться, но еще более для того, чтобы продавать излишек, из которого она сама не извлекала пользы. Вскоре производство расширилось. Мало того, оно не замедлило дифференцироваться. Прежде оно почти повсюду было однородно; ремесленники были вместе с тем и землепашцами. С того момента, когда возрождающаяся цивилизация положила конец экономическому раздроблению, каждая область присвоила себе специальный вид производства, в котором она могла достичь совершенства; каждый мог заниматься исключительно каким-нибудь одним ремеслом по своему выбору, так как производители были теперь уверены, что их произведения найдут сбыт. Одни остались при земледелии, другие обратились к промышленности, и она разделилась на целый ряд различных производств. В одном месте изготовлялись материи, в другом — оружие, в третьем — ювелирные изделия или предметы роскоши. Без сомнения, разделение труда, лежащее в основе всякого технического прогресса, еще мало продвинулось вперед; тем не менее в ту эпоху оно начинает развиваться: каждый округ, каждый фабрикант создают себе специальность. Таким образом, обмен не только должен был дать толчок производству, но и позволил ремесленнику жить исключительно своей промышленной работой, обратил промышленность в одну из форм независимой деятельности и сделал возможными возникновение крупных городов и коммунальную революцию.

С другой стороны, арабская промышленность вызывала в христианах чувство наивного восхищения; немецкая монахиня Гросвита в X в. называла Кордову «драгоценностью мира». Рыцарские поэмы первой половины XII в. описывали чудеса Востока, богатые ткани Сирии, персидские ковры, жемчуг, драгоценные камни, благовония Аравии и Палестины. Европа стала учиться у арабской культуры, и западное производство преобразилось. Именно у арабов западные фабриканты переняли способ выделки дорогих тканей; Триполи, Антиохия, Тир, Тортоза, Тивериада ткали шелковые материи: отсюда перешло в Европу это производство, обогатившее Венецию, а позднее и часть Франции; оттуда же перешло в Европу известное уже в Средние века искусство выделывать атлас, бархат, затканные золотом и серебром материи и легкие ткани вроде кисеи, газа, сандала и тафты. Мягкие ковры Востока славились уже в древности; европейские ремесленники старались сравняться с ними в этом искусстве, и со времен Филиппа Красивого в Париже существовали мастерские, где выделывались «сарацинские ковры». Левант славился своими красками; иорданское индиго, дамасская красная краска, шафран, лакмус и сандал были перенесены на Запад, а вместе с ними и употребление квасцов для укрепления красок. Если Венеция вскоре научилась плавить и резать стекло, то этим искусством она была обязана сирийским городам. У арабов же Запад заимствовал умение выделывать бумагу, сласти и сиропы. Наконец, из того же источника перешли к нам некоторые растения, культура которых породила новые отрасли промышленности, как например, конопля и лен, сделавшие возможным выделку полотна, затем тутовое дерево и сахарный тростник: первые рабочие, занявшиеся в Европе производством сахара, были поселены в Сицилии в 1239 г. императором Фридрихом II. Результаты этой выучки были громадны: производство сукон было преобразовано, Европа научилась выделывать белье и усвоила производства роскоши; промышленность сделалась более разнообразной, техника усовершенствовалась. Произошла полная экономическая революция.