Еще бы! Я как наяву увидел большую залу с мерцающим мрамором пола и великолепным камином, рядом с ним красуется витая стойка с металлическим шпажками, которыми так удобно ворошить золу в серый и дождливый день.

– Каминные щипцы, – отозвался я. – Как раз такие, как в доме Монтесье. Вы его уже допросили?

– Нет, – с бледной улыбкой ответил Танде. – Дом закрыт, никого в нем нет, а хозяин мирно спал в своей женевской квартире, когда я туда позвонил. Мой звонок его разбудил и, разумеется, страшно рассердил. Мсье заверил меня, что уехал из Версуа вчера вечером, около девяти часов. Он никогда не видел старика Жосье, понятия не имеет, кто это такой, и вообще не понимает, почему мне пришло в голову связывать это убийство с владельцем крупнейшей в стране сети магазинов. В настоящее время мои люди опрашивают окрестных жителей, выясняя, не видел ли кто из них автомобиль Монтесье около девяти вечера. Или позже.

Последнюю фразу Танде произнес с особой интонацией. Впрочем, он тут же нахмурился и устало потер лоб.

– По правде сказать, надежды на это – никакой. Вечером мало кто торчит у окон, тем более наблюдая за проезжающими автомобилями. Кроме того, у Монтесье – темный «Мерседес», таких в округе тысячи.

– А этот ваш безумный художник – любитель кладбищ, – сказал я, – разве не мог он слышать, как проехала машина?

Танде снова вздохнул:

– Он ничего не слышал, но это ни о чем не говорит. Дело в том, что гараж Монтесье находится с обратной стороны дома, и там же имеются дополнительные ворота, выходящие прямо на дорогу. Монтесье и его гости пользуются ими гораздо чаще, чем теми, что выходят к дому, где жил Жосье.

Впору было приуныть. Если Монтесье, ударив старика каминными щипцами, потихоньку выехал из задних ворот, то вполне мог остаться незамеченным. В сумерках его темный «Мерседес» подъехал к темным воротам кладбища, почти сливаясь с ними – кто мог его здесь увидеть? И что этого художника не понесло на кладбищенский пленэр на час-другой пораньше?

– Итак, что мы имеем? – подвел черту комиссар. – В субботу, одиннадцатого июня, пропадает русская девушка. В городе все спокойно. В понедельник прилетаете вы и во вторник начинаете собственное следствие: устраиваете драку в кафе, беседуете с Жосье, а в итоге в дело вмешивается полиция. Утром в среду об этом уже известно Шарлю Монтесье, он зазывает вас к себе и, возможно, выбалтывает что-то лишнее. Уже к обеду в Версуа является папаша и увозит сына в частную клинику. На допросе и Монтесье, и его дружок Пьер Бенини держатся напряженно. В эту же ночь Жосье выходит из дома, направляясь в некое место, где его и убивают, а труп отвозят на кладбище. Логично предположить, что это сделано, во-первых, потому что кладбище – место, где ночью вряд ли кого встретишь, а во-вторых, потому что убийца не мог оставить труп там, где произошло убийство. Значит, убийство произошло в доме убийцы.

– В доме Монтесье, могу поклясться! – быть может, чересчур пылко выкрикнул я. – Кто еще с самого начала замешан во всей истории? Смотрите сами. Один человек заявил мне, что Шарлотта, несмотря на то что встречалась с Шарлем Монтесье, была влюблена в его отца – Роже Монтесье. Последнее время они довольно много времени проводили вместе – играли в теннис, к примеру. С чего бы это? Можно предположить следующее. Как известно, Шарлотта не раз оставалась у Шарля на ночь и, значит, могла нечто увидеть или услышать – что-то крайне нежелательное для мсье Монтесье. Тот же источник сообщил мне, что незадолго до своей смерти девочка приходила к Монтесье «по важному делу» и пробыла у него в кабинете довольно продолжительное время. Двенадцатого мая, в день рождения Жосье, Шарлотта, сидя на балконе, выходящем в сад Монтесье, пела странную песню с намеком на кары небесные. Вскоре она погибла. Некоторое время спустя в Версуа приезжает русская девушка Ольга, которую Лорен устраивает в комнате покойной дочери. Ольга – по мнению многих, глуповатая девушка – попадает на вечеринку в честь дня рождения Шарля, где вовсю кокетничает с Бенини. Она выходит с ним в сад, они болтают, и все такое. Затем, по словам Шарля, Ольга куда-то уходит, но вновь возвращается. Мсье Галлуа, с которым мне удалось пообщаться вчера вечером, также сообщил интересную деталь: дескать, удалившись с Ольгой в сад, Бенини несколько раз возвращался в дом, чтобы переброситься парой слов с Монтесье, словно тот учил его, как обращаться с девушками. Можно предположить, что, узнав опасную информацию от Ольги, под каким-то предлогом Бенини усадил ее в свой автомобиль и увез через задние ворота в неизвестном направлении.

Танде с улыбкой смотрел на меня, как на дитя малое.

– Но зачем? – тихо спросил он. – Что могла знать Шарлотта и тем более Ольга? Ничего ужасного в нашем мирном городке уже лет сто не случалось. Так что же такое можно узнать опасного для жизни? Что?

Я перевел дух:

– То, что, возможно, знал или о чем догадывался Жосье. Необходимо осмотреть дом Монтесье, проверить его каминные щипцы. Если на них сохранились хоть какие-то следы или если они пропали, будет повод для серьезного допроса.

Танде вновь закурил, болезненно щурясь на дым. Я обратил внимание, что пепельница на его столе была переполнена.

– Каминные щипцы Монтесье наверняка тщательно вымыл, вытер, а потом еще пошурудил ими в камине, чтобы были следы золы. Он также наверняка вычистил свою машину – в Женеве масса замечательных моек. Этот человек далеко не глуп, и у нас против него – ни одной улики, одни догадки.

Комиссар был прав, мать его так. Что мы могли бы сказать Монтесье, какие обвинения предъявить? Логические измышления, мою интуицию, Шарлоттины сны? Да он рассмеется нам в лицо.

Словно прочитав мои мысли, Танде печально кивнул:

– На данный момент – ни одной улики, ни одного свидетеля, мало-мальского факта. У нас связаны руки. Ну, разумеется, пока не найдется кто-то, кто видел, как Монтесье пакует труп в багажник.

Словами не передать, что я чувствовал в тот момент. Разгадка была рядом, так близко, что, кажется, достаточно просто протянуть руку.

«У нас связаны руки». Внезапно в мою бедную голову пришла новая мысль. Я поднялся и вежливо распрощался с комиссаром. Он, прищурившись, смотрел на меня снизу вверх из-за своего стола, чему-то улыбаясь.

– Что-то у вас на уме, это ясно. Если рассуждать разумно, то вам, как и мне, необходимо немедленно отправиться спать. Но кажется, вы моему совету не последуете. Я прав, не так ли?

Я неопределенно пожал плечами и уже протянул руку к двери, как вдруг Танде лениво поинтересовался:

– Любопытно, что же это за источник информации, сообщивший вам о влюбленности Шарлотты в Монтесье и прочем? Не загадочный ли ночной ангел?

Это был удар в спину. Я поклялся, что своими руками придушу Соню, как только осуществлю свой план.

«У нас связаны руки»! Вот в таких ситуациях и видишь все жирные плюсы положения детектива-любителя: независимость, свобода принимать собственные решения, возможность импровизации. Кроме того, не следует забывать еще об одном преимуществе: в отличие от любого полицейского, я, к примеру, могу доверять собственной интуиции, не мучаясь при этом размышлениями о необходимости соблюдать суровую дисциплину, своем долге перед налогоплательщиками и прочем. Подсказывает интуиция срочно ехать в Танси, в имение Пьера Бенини, – ради бога, ноги в руки и кати себе, куда угодно.