простолюдины с ужасом шептались о демонах и темной магии, словно это была болезнь, которая могла просочиться в их кости.

– Это правда. – Его голос дрогнул. – Что бы ты ни слышала о Ночном убийце – это правда. Проиграв финальную битву с императором Янь Луном, генерал Мансорианского клана и практикующий Ксан Толюйжигин потерял контроль и с помощью сил Черной Черепахи уничтожил тысячи невинных мирных жителей Хина.

Он услышал, как она судорожно вздохнула.

– Черной Черепахи? – Лань говорила тихо, с благоговением и страхом. – Бога-Демона? Я думала, что они всего лишь… легенды.

Цзэнь смотрел прямо перед собой:

– Давным-давно кланы практиковали духовный шаманизм – манипулирование духовными энергиями в гармонии с природным ци. Одна ветвь духовного шаманизма приобрела печальную известность из-за применения демонической практики. Когда практик приглашает демона в свое ядро, он рискует потерять над собой контроль. Поддаться воле демона.

– Самые печально известные примеры, о которых ты, возможно, слышала из историй, – это легендарные Боги-Демоны. Демон представляет собой существо, обретающее осознание и желания через гноящийся бассейн инь. Четыре Бога-Демона сформировались в начале времен. Они развивали свои силу и сознание на протяжении тысяч циклов и сотен династий, так что практически стерли границу между демонами и богами. За обладание этой четверкой велось немало войн. Бесчисленные смерти и кровопролитие… все из-за их власти. Императоры Хина осознавали, какую угрозу Боги-Демоны представляли для мира и единства их государства, поэтому-то в эпоху Срединного царства стремились ввести запрет на демонические практики. Назначение меча может быть определено его владельцем, но обезоружьте каждого, и ни милосердный, ни жестокий не смогут пролить кровь.

В широко раскрытых глазах Линь отражались звезды над их головами.

Цзэнь резко поднялся на ноги. Ночь была прохладной, так что ветер проникал сквозь ткань его одежды, впитываясь в кожу.

– Вот почему на Пути демоническая практика является табу, – закончил он.

– То, что я сделала… вызвала того бамбукового духа… это и было… – Лань сглотнула. – Это и была демоническая практика?

Цзэнь колебался. Пусть демоническая ци и состояла исключительно из инь, но не вся энергия инь являлась демонической. Было странно думать, что девушка, совсем недавно считавшая, что практика всего лишь легенда, могла каким-либо образом участвовать в демонических практиках.

Во всяком случае, изобилие инь в энергиях Лань было связано с секретом, что скрывала печать на ее запястье.

– Нет, – ответил Цзэнь, и девушка вздохнула с явным облегчением. – Демоническая практика возможна только в том случае, если ты заключила сделку с демоном, чтобы позаимствовать его силу. Когда ты направляешь силу демона, энергии и тип печатей, которые ты используешь, наполнены исключительно инь, лежащей в основе демонического существа.

– Ну, я не заключала никаких сделок, – сообщила Лань. – К сожалению, демонов в чайном домике было немного.

Цзэнь не улыбнулся.

– Когда придем в школу, постарайся не обсуждать подобные темы и больше не направляй ци без моего руководства. Существует только один Путь практики, и все, отклоняющееся от него, строго запрещено. Мастерам, да и большинству людей тоже, не понравилось бы то, что ты только что сделала.

– Почему?

Цзэнь, развернувшись, начал удаляться от девушки.

– Нет никакого «почему». Не спрашивай, почему мир устроен так, как устроен, Лань. Это принесет тебе только страдание.

– Подожди, – окрикнула она. Цзэнь напрягся, готовый к очередному вопросу о демонической практике. Вместо этого девушка тихо спросила: – Ты знаешь место под названием Дозорная гора?

Практик повернулся к ней.

– Дозорная гора, – повторил он. Цзэнь не произносил, да и не слышал от других это название в течение множества долгих циклов. – Знаю.

Глаза Лань загорелись.

– Думаю, это прозвучит странно, но… Во время медитации мне приснился сон о том, что все ответы спрятаны именно там. Все о… об этом, – девушка подняла левую руку. Ее печать казалась бледной на фоне ужасных металлических полос, которые элантианский маг ввел ей в кожу.

Цзэнь нахмурился:

– Тебе приснился сон?

– Вроде того. Думаю, это было видение. Там была моя мать, и она сказала… – Лань втянула воздух, бросив на него испуганный взгляд человека, который сказал что-то, чего не должен был говорить. – Кажется, там я узнаю, что таится в этом шраме… то есть печати.

Несколько мгновений он молча разглядывал ее: разорванное платье и растрепанные волосы, руки, покрытые мозолями и опухшие от работы в чайном домике, говор рабочего класса. Лань ничего не рассказала о своем прошлом, о том, откуда она родом и кто она такая.

Снова всплыл вопрос, над которым он размышлял с тех пор, как напал на след ци в разбитой лавке старика.

Почему девушка с печатью и мощной скрытой связью с ци служила певичкой в чайном домике?

Цзэнь слегка выпрямился и наклонил голову:

– Я действительно знаю, где Дозорная гора. Когда-то там располагалась престижная Школа Сжатых Кулаков.

«И один из последних оплотов Девяноста девяти кланов», – подумал он, но не стал говорить этого вслух.

– Тебе везет, это примерно в двух днях пути от того места, куда мы направляемся. Позже я могу отвести тебя туда.

Цзэнь попытался проигнорировать благодарность во взгляде, который Лань бросила на него. Таинственные песни в ночи, преследующий по пятам элантийский Сплав, а теперь еще видение, направляющее ее в одну из школ, которыми управляли члены древних кланов… Если поход на Дозорную гору был способен помочь ему понять все это, Цзэнь готов был отвести ее туда.

Зимы на юге отличались от тех, что были на его родине, на севере, но по мере того как они продвигались на северо-запад, фасад лета сменился подобием осени, когда бамбук уступил место свежему аромату золотистых лиственниц и морозных сосен. Однажды утром Цзэнь проснулся от того, что вокруг них клубился туман. В тот момент, когда солнечный свет водянистыми каплями начал просачиваться сквозь крону деревьев, намек на иней испарялся.

Они избегали дорог, здесь, среди густо растущих деревьев, отбрасывающих длинные тени, не было крупных человеческих поселений. В то время как Хаак Гун, расположенный на южной окраине Последнего царства, представлял собой обширную полосу холмов и пляжей, центральные и северные регионы оставались недостаточно развитыми и малонаселенными, отчасти из-за горных ландшафтов, которые оставляли мало земель под сельское хозяйство. Не считая Нефритовой тропы, в этом районе проходило еще несколько дорог. Неровный ландшафт и посаженные слишком близко друг к другу деревья затрудняли продвижение. Эта неукротимая местность остановила даже элантийцев. Центральная область Последнего царства, известная хинам как Центральные равнины, оставалась одной из областей, которые чужеземцам не удалось завоевать. Было заметно отсутствие крепостей и ровных цементных дорог – отличительных признаков распространения элантийских торговых путей.

Цзэню здесь нравилось.