- Нет, Полин, я не денег у тебя пришёл просить. Помощи, но не денег. И совета.

- Грош ему будет цена, если все твои активы принадлежат Демьянову, а ты там... не пришей, сам знаешь куда, рукав.

- Мне полностью принадлежит первый «Айсберг», вместе со зданием. И «Идиллия». Тоже со зданием и всей инфраструктурой, но двадцать процентов её акций - у его новой жены.

- «Айсберг» закрыт? - скорее констатирует она, чем спрашивает.

- Да, якобы из-за нарушений в правилах эксплуатации, но мы судимся. Но каждому клубу отдельно.

- Умно. Сам придумал? - откидывает она голову назад, чтобы на меня посмотреть. И такой соблазн сказать «да».

- Мой юрист.

- Молодой? Красивый? Холостой? - улыбается она. - Познакомишь?

- Смотря для каких целей, - сдерживаюсь, чтобы не прикрыть лицо рукой, представляя рядом с ней Васю. - Но мозг трахать он мастер.

- Значит, мой вариант. Но вернёмся к нашим баранам. Так какого чёрта ты подарил столько акций своему бывшему директору?

- Это же мировая практика, когда хороший топ-менеджер становится совладельцем компании.

- Ясно, - разворачивается она к окну. - Значит, спал с ней. Но не женился. Поэтому она так ополчилась? И что теперь будешь с этим делать?

- Я уже женат, - и совсем не удивлён, что она ознакомилась со всем, что так усиленно муссировалось прессой. - Один лысоватый товарищ корреспондент в очках, как у Гарри Поттера, проследил карьеру Наденьки от школьницы из провинциального городка до директора «Идиллии» и сделал однозначный вывод: «в том, что молодая супруга Демьянова ополчилась исключительно на своего бывшего работодателя, Александра Берга, явно личная неприязнь, связанная с несостоявшимся замужеством».

Цитирую я по памяти, откуда она могла нахвататься этих сведений. Первое время я за всем этим ещё следил, но потом забил даже заглядывать.

- Это же легко поправимо! - восклицает Полина.

- Да, Надежда выбрала более достойную пару, - улыбаюсь на её намёки. - Но мне нужна твоя помощь не с тем, чтобы её развести с мужем, а чтобы выкупить акции.

- Неумно. И это точно придумал не твой юрист, - смеётся она. - Хотя направление выбрал верное. Прежде чем вкладывать в компанию, надо полностью вернуть над ней контроль. Но что поменяется, если от одной ревнивой бабы акции перейдут к другой?

- А ты ревнивая? - опускаю её ремарку про «неумно». Там всё умно, всё продумано, проверено и просчитано, просто она сделала поспешные выводы, но и я не спешу её разубеждать. Чем сильнее она заблуждается на мой счёт, тем лучше. Чем самоувереннее себя ведёт, тем больше сделает ошибок, если попытается со мной играть всерьёз. Я никому не доверяю,  а особенно ей. Но если хочет стать другом - такой шанс у неё тоже есть.

- До жути. А ещё вспыльчивая, истеричная, временами совершенно неконтролируемая, - и, словно подтверждая свои слова, она отрывает сухой листок у стоящего на окне цветка. - Вот тебе, вот! - раздирает его на мелкие кусочки.

- Кого-то ты мне напоминаешь, - разворачиваюсь, так как превращённый в мусор листик она несёт выкинуть в урну.

- Твою жену? - отряхивает она ладони.

- Если бы. Меня самого.

Её брови ползут наверх, когда она разгибается.

- А мне казалось, ты невозмутимый и ничем не прошибаемый, но вижу, - кокетливо опирается она бедром на стол и складывает на груди руки, - в тихом омуте черти водятся.

- Ещё какие, - потирая бровь, смотрю на неё исподлобья. - И ты бы, наверно, была в курсе, если бы знала меня поближе.

- Хм, - слегка покачивает она головой, принимая справедливость замечания, но явно задетая. - Думаешь, развеял свои сомнения? Хорошо, заблуждайся на этот счёт сколько влезет.

Она даже фыркает недовольно. Но вроде смиряется. Начинает складывать ровными стопочками разбросанные по столу бумаги. И о чём-то думает.

- Скажи, а какой срок у твоей жены? - огорошивает меня неожиданным вопросом.

- Три месяца. Двенадцать недель, если быть точным. А что?

- Просто она такая худенькая, и живота ещё совсем не видно.

- Да, доктор сказал, что ей бы не мешало побольше есть, а то дитё слегка не дотягивает для такого срока.

- Мн-н-н, - оборачивается она на календарь, и, показывая пальцем, отсчитывает про себя. - Значит, она залетела где-то в середине марта?

- В середине февраля, Полин. Я был вместе с ней сегодня у гинеколога.

- Да?! - снова поворачивается она к календарю, недоумевая. - Двенадцать акушерских недель или фактических?

- Понятия не имею, - не нравится мне её нездоровая дотошность.

- Плюс две, ладно хрен с ним, - подходит она вплотную к календарю, тычет пальцем в двадцатые числа февраля. - А когда она уехала?

- Полина, тебя это не касается, - опускаю её руку. И мне неприятно вспоминать, но у врача тоже был вот такой удивлённый взгляд, когда она записывала дату последней менструации. Но доктор промолчала.

- Нет, касается, - отталкивает она мою руку. - Ты такой доверчивый Берг. Одной подарил двадцать процентов прибыльной компании. Вторую принял назад беременную, да с распростёртыми объятиями. А если это не твой...

- Третьей поверил, что она случайно нашла меня в подворотне, - перебиваю я, улыбаясь. - Да, женщины вероломны. Расскажи мне лучше, какого чёрта ты меня выслеживала.

- А почему сразу выслеживала? - хмыкает она. Идёт вдоль стола, оставляя пальцем длинный след на его полированной поверхности, а потом садится в кресло, закидывает ногу на ногу и, наконец, поднимает на меня взгляд. - А что, если я просто ждала настоящего отца своего ребёнка?

- Полина, Макс не мой сын, - тяжело вздыхаю. Не знаю, чего она добивается, вызывая во мне все эти сомнения, но разговор явно ушёл не туда. А у меня ещё столько дел, что жалко тратить время на всю эту пустую болтовню. - Если тебе нужно время подумать на счёт покупки акций, позвони, как созреешь. Если нет, давай я сразу расскажу, в чём состоит план, и будешь думать потом.

- Рассказывай, - кивает она на стул без лишних вопросов.

Но мне не приходится даже садиться. Я объясняю, чего хочу, не вдаваясь особо в детали, и трачу на это буквально несколько минут.

- Договорились, - выносит она свой вердикт. - Я участвую.

- Отлично. Тогда встретимся в «Идиллии» через пару часов.

И я почти выхожу, уже думая о том, куда отвезти на обед Вику, когда Полина меня окликает.

- Знаешь такую игру, когда партнёру по сексу завязывают глаза?

Что? Чёрт! Останавливаюсь в дверях, а память уже услужливо подсовывает воспоминания.

- Тебе понравится, Алекс, - Настя завязывает мне чёрной повязкой глаза. - Это всё равно, что заниматься сексом с другой девушкой...