Я взяла верзилу за руку и сразу поняла, что он мертв.Господи, совсем как в тот раз, когда я убила Валета.

– Ему уже нечем помочь. Ты бы лучше сходил и посмотрел,где твой второй кореш отдыхает, что-то его не видать, – сказала я.

Батон вскочил и бросился к калитке, а я стала искать Серегинпистолет. Он оказался в полуметре от тела. Ну вот, теперь будет легче, покрайней мере, я смогу постоять за себя в случае опасности. Говорят, человекаубить трудно. Может быть. Но у меня уже был определенный опыт. Защищая себя, яубила Валета. Это было страшно. Сначала мне казалось, что я уже никогда неотмоюсь от его крови, но потом все прошло. Я перестала бояться. К тому же вмоей жизни произошли куда более страшные события.

Прижав пистолет к себе, я посмотрела на труп и, удивляясьсамой себе, вполголоса произнесла:

– Спасибо тебе, Серега, за пистолет. Спасибо. Тынастоящий друг. Тебе он больше не понадобится, а мне будет в самый раз.

Вглядевшись в темноту, я увидела Батона, склонившегося надвторым мордоворотом. Тот лежал на земле и не подавал признаков жизни. Снявпистолет с предохранителя, я подошла к Батону и приказала:

– Вставай с земли, придурок, и только не забудьположить рядом с собой свой пистолет.

Батон вскочил, огляделся по сторонам и выпучил глаза.

– Ты чо творишь, ненормальная?! Ты где пушку взяла?

– У твоего приятеля.

– Какого приятеля?

– У Сереги. Она ему больше не нужна.

– Отдай ее мне. Чокнутым нельзя доверять оружие.

– Я не чокнутая. Брось пистолет, кому говорю! Батонпокачал головой:

– Маша, кто-то убил моих товарищей. Этот кто-то сидит вкустах и внимательно слушает нашу перебранку. Нам нужно действовать сообща,пока нас не расстреляли поодиночке. Пойми, сейчас нет места для ссор. Нужнобежать из этого дома.

– Когда ты тащил меня в этот дом, то не предлагалдействовать сообща, а называл самыми гадкими словами. Когда грохнули твоих друзей,ты предлагаешь мне сотрудничество. Странный ты все-таки тип, Батон. Если черезпару минут ты не выбросишь свою пушку, я прострелю твою бестолковую башку!

– Машка, ты больная, что ли?

– Больная, и мне нечего терять. Все, что можно былопотерять, уже давно потеряно. С некоторых пор я перестала бояться смерти. Пустьсмерть боится меня.

Вид у Батона был жалкий, руки его тряслись, в глазах застылужас.

– Маш, успокойся, прошу тебя. Мы уйдем отсюда, и ябольше никогда не сделаю тебе плохо, клянусь.

Я громко засмеялась. Мне не было жалко этого подонка, мневообще никого не было жалко. Я прошла через самое страшное, что только можноиспытать в жизни, я заболела спидом. По сути дела, я уже труп, только живойтруп, вернее, пока еще живой, но это “пока” и то ограничено во времени. Милаядевочка Маша умерла вчера вечером с постановкой диагноза. Я ненавижу себя, ноеще более ненавижу окружающих за то, что они здоровы и могут планировать своюжизнь. У меня больше нет планов. Я не боюсь смерти. Я знаю, что рано или поздноона все равно меня нагонит и заберет под свое крыло.

Отсмеявшись, я сделала неприличный жест и плюнула в лицоБатона. Батон утерся и уставился на меня бессмысленным взглядом.

– С чего ты взял, что можешь сделать мне плохо?! Да ктоты такой, что так о себе возомнил. Стоишь с пушкой, а сам готов соплираспустить!

Услышав это, Батон вскинул пистолет и направил дуло мне вгрудь. Я знала, что он не промахнется, но сдаваться не собиралась, да и немогла.

– Если мы оба нажмем на курок, то умрем вместе, –нервно усмехнувшись, сказал Батон, не спуская пальца с курка.

– Мы слишком плохо друг друга знаем, чтобы умиратьвместе, – улыбнулась я.

– Ты ничего не поняла, детка, погибли мои самые лучшиедрузья. Мы выросли в одном дворе, – глухо произнес Батон.

– Мне очень жаль твоих друзей, но такова воля Бога. Всекогда-нибудь окажемся там. Но я бы хотела лично разобраться с тобой. Тыпритащил меня сюда помимо моей воли! Я не боюсь смерти. Я и так должна умереть.Только я не уйду одна, я потяну тебя следом за собой. Ты же сам предложил мнесотрудничать. Я принимаю твое предложение.

– Маша, ты что, действительно решила убить меня? –сквозь зубы спросил Батон.

– А ты сомневаешься?

Я почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Мне большене хотелось разговаривать с ним. Мне хотелось поскорее нажать на курок, чтобыполучить ответную пулю. Я не хочу возвращаться домой, к человеку, который меняне любит, а использует в своих целях. К человеку, который даже не смогзаступиться за меня. Ничего, Машка, потерпи. Сейчас все закончится. Всеобязательно закончится…

Закрыв глаза, я нажала на курок, но пистолет дал осечку. Итут вдруг раздался выстрел. Батон вскрикнул и запрыгал на одной ноге. Отнеожиданности я выронила пистолет и присела на корточки. Из левой щиколоткиБатона текла кровь.

– Кто стрелял? – прохрипел он, зажимая рануруками.

– Не знаю, – ответила я и покосилась в сторонукустов. – Тебе, кажется, прострелили ногу.

– Кто?

– Не знаю, но точно не я. Кто-то в кустах. Неожиданнопрогремел новый выстрел. Затем еще один. Я упала на землю и закрыла лицоруками. Батон истошно закричал и бросился бежать, беспорядочно стреляя втемноту и ругая весь белый свет отборным матом. Я боялась пошевелиться, непонимая, почему до сих пор жива. В соседних домах загорелся свет, залаялисобаки. Кажется, все закончилось благополучно: сейчас здесь появится охрана именя найдут. Тело перестало мне подчиняться. Ноги и руки были как ватные, а вгорле застыл ком. Это шок. Он обязательно пройдет. Немного времени – и всепройдет…

Не знаю, как долго я пролежала. Наверное, от силы несколькоминут, но мне казалось, что прошла целая вечность. А вдруг это стрелял Илья? Нуконечно, это он уложил двух парней и выстрелил в Батона. Господи, как же ясразу не догадалась! Он решил меня спасти, потому что он меня любит! Он ведьсам говорил мне об этом. Я приподняла голову и тихо позвала:

– Илья! Илья, ты где?