– Вот у Валета и спрашивай. – Я постараласьвыдавить улыбку.

– Он сдох.

– Тогда забудь про деньги. С мертвых взятки гладки.

– Ты его шлюха, ты должна знать, куда он любил прятатьсвои деньги. Вернее, он считал эти деньги своими, но на самом деле они быличужими.

– Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу!

Я стала светить фонариком по углам и переставлять какие-топредметы. Батон сидел в кресле и следил за каждым моим движением.

– Какого черта ты все подряд обыскиваешь? У него жедолжны быть какие-то потайные места. Шмонать без разбору мы могли и без твоейпомощи, – наконец не выдержал он.

Не обращая внимания на его слова, я пошарила за камином.Естественно, что там ничего не было. Оглянувшись по сторонам, я аккуратнопоправила волосы.

– В этой комнате ничего нет. Нужно подняться наверх.

– Глядя на то, как ты ищешь, мне начинает казаться, чтотолку не будет. Ищи тайники, о которых можешь знать только ты. Он же тебе,наверное, рассказывал, где прячет деньги.

– Ну и дурной же ты. Батон! Ты же сам говорил, что яшлюха. А шлюхам разве рассказывают, где хранят деньги! Ты сам себепротиворечишь. Вот если бы я была его женой, то это другое дело. Я бы точнознала, где что лежит. Прикинь сам: ты рассказываешь своим телкам, где прячешьденьги?

– Я что, похож на идиота?

– Тогда с чего ты взял, что Валет – идиот?

– Но ты же наверняка была для него больше, чем обычнаяшлюха, – глухо произнес Батон, посмотрев на меня.

– С чего ты взял?

– Ты очень красивая.

– Ты же сам говорил, что все шлюхи красивые. Я сталаподниматься по лестнице, ведущей на второй этаж. Батон поплелся следом. Фонарикгорел тускло, поэтому приходилось идти почти на ощупь. Неожиданно где-то впередименя скрипнула половица. Я вздрогнула и встала как вкопанная.

– Ты что? – налетел на меня Батон.

– Там кто-то есть, – дрожащим голосом ответила я,изо всех сил вцепившись в руку Батона. Батон замер и стал прислушиваться.

– Там никого нет.

– Я слышала. Наверху скрипнула половица. Там кто-тоходит. Вытяни руку с пистолетом, придурок. Какого черта ты его прячешь, еслинас в любой момент могут пристрелить!

– Не пори ерунды, – прошептал Батон. – Кто,по-твоему, будет в нас стрелять?

– Тот, кто находится наверху, в дальней комнате. Незнала, что ты такой трус! Какого черта ты упер пистолет мне в спину? Не вздумайвыстрелить! А то от страха ты уже готов в штаны наложить. Иди впереди меня, а япойду за тобой. Придурок!

– Ты чо обзываешься? Осмелела, что ли? Если еще хотьраз назовешь меня придурком, то я прострелю твою наглую башку Усекла?

– Усекла. Я же не виновата, что ты так тугосоображаешь.

– Я вполне нормально соображаю. Я даже соображаюнамного лучше, чем ты думаешь.

– И что же ты сообразил?

– То, что в доме никого нет.

– Я сама слышала.

Батон встал впереди меня. Одной рукой он держал пистолет, адругой – мою руку Мы медленно поднимались по ступенькам. Я чувствовала, какдрожат мои коленки, и готова была в любой момент броситься вниз.

– Батон, зачем испытывать судьбу? Давай не пойдемнаверх, – прошептала я. – Неужели эти несчастные баксы стоят того,чтобы так рисковать?

– Эти баксы, детка, далеко не несчастные. На них можнокупить шикарную квартиру, машину, укатить за границу, открыть собственное дело.Деньги всегда стоят большого риска. Никогда не любил таких куриц, как ты!

– Почему это я курица?

– Потому что ты никогда и ничем в жизни не рисковала.Сидишь в своей процедурке в беленьком халатике и задницу боишься оторвать отстула. Даже не имеешь представления, как зарабатываются большие деньги.

– Так возьми меня к себе на работу и научи зарабатыватьбольшие деньги. Я буду послушной ученицей и обязательно научусь рисковать.

– Я куриц не трудоустраиваю. Зачем мне трудоустраиватькуриц, если для них столько государственных инкубаторов понаделали.

Не успел Батон договорить фразу, как в дальней комнате опятьскрипнула половица. Мы, как по команде, вздрогнули и остановились. Я уткнуласьБатону в грудь и тихо прошептала:

– Я боюсь. Теперь-то ты мне веришь, что в комнатекто-то есть.

– Сейчас я пристрелю его как собачонку, кто бы он нибыл, – сказал Батон и хотел было пнуть дверь ногой, но снизу раздалсякакой-то глухой звук, похожий на выстрел, но только очень сильно приглушенный.Батон подошел к перилам и посмотрел вниз.

– Чертовщина какая-то, – сплюнул он и стал быстроспускаться по лестнице.

– Что это? – бросилась я следом.

– Похоже на выстрел из пистолета с глушителем. Серега!Павлуха! – окликнул он, но ему никто не ответил. В доме стояла зловещая,жуткая тишина, от которой по телу пробежали мурашки и пересохло во рту.

– Батон, пожалуйста, не оставляй меня одну! –закричала я и крепко вцепилась ему в руку.

Батон постарался вырваться, но я не отпускала.

– Отцепись, дура, и жди меня здесь. Я сейчас посмотрю,что там, внизу, и вернусь. Тебе не стоит туда ходить. Сядь в гостиной и ждименя, – сквозь зубы произнес он и вновь попробовал освободиться.

– Пошли вместе. Я не собираюсь сидеть и ждать своейсмерти. Я не хочу, чтобы он спустился и застрелил меня.

– Кто он? – расширил глаза Батон.

– Тот, кто находится в дальней комнате на втором этаже.Ты обещал Илье доставить меня обратно целой и невредимой. Так что выполняй своеобещание, – едва сдерживая слезы, произнесла я.

Батон махнул рукой и потянул меня за собой. Спустившисьвниз, мы увидели, что входная дверь приоткрыта. Один из мордоворотов лежал накрыльце, неестественно подогнув под себя ноги. Батон подошел к нему, опустилсяна корточки и стал трясти за плечи:

– Серега, ты чо?

Серега не двигался и смотрел куда-то вдаль. Батон перевернулего на живот. Вся спина верзилы была забрызгана кровью.

– Ты же медик, быстро проверь пульс, – чертыхнулсяБатон.