– Она не видела его лица, – бросила Ева.

– Не видела, только очки, капюшон, маску. Когда она высунулась из двери, чтобы с ним поговорить, он отвернулся. Говорит, он сильный – легко обращался с крупным баллоном. Мы, правда, не знаем, был ли баллон полным и тяжелым.

– Такой комбинезон можно купить в любом хозяйственном, в лавке, торгующей красками, в магазине форменной одежды. То же самое касается маски и очков. Больше ничего не бросилось в глаза? Эмблема, название компании?

– Что бросилось в глаза, так именно отсутствие чего-либо подобного. Распылитель тоже можно легко приобрести. Например, мой дед опрыскивает из такого свои цветочки, чтобы отпугивать оленей.

– Что ж, попытка не пытка. Пришлешь мне готовый рисунок?

– Скоро получишь. Она очень старалась, Даллас. Но она мало что видела, а то, что видела, было закрыто с головы до ног.

«Кому интересен борец с насекомыми? – размышляла Ева, возвращаясь к себе в отдел. – А посыльный кому нужен? Люди видят форму, инвентарь, но не самого человека».

Разумно.

Еще разумнее убивать зимой, когда кутающийся человек не вызывает подозрения.

Проверив время, она решила идти прямо на совещание, но ее отвлекла Пибоди.

– Я сумела добраться до коменданта в доме Ледо. Он уже почти два года не вызывал никого морить насекомых.

– Мы и сами были близки к этому выводу.

– Да, достаточно было оглядеться и принюхаться. Я запросила информацию на Ледо, поговорила с его матерью. Ее сильнее всего беспокоило, почему это ее проблема. Она не видела сына уже лет пятнадцать. Разговор получился короткий – что толку? Связаться с Ателли?

Ева, помедлив, пожала плечами.

– Почему нет? Если ему охота достойно проводить Ледо в последний путь, зачем мешать? – Она еще раз проверила время. – Рапорта чистильщиков еще нет. Загляну-ка я в морг. Но первым делом брифинг.

– Что-нибудь подготовить?

– Готовить нечего. Мы не можем выпустить ориентировку на задержание неизвестного, одетого как борец с насекомыми или посыльный.

Решив, что подчиненным потребуется вся информация, она все-таки приготовила все, чем располагала. Когда они начали собираться, она уже вывела на экран свой журнал с фотографиями обоих потерпевших и мест преступления, с данными по времени, с рисунками Янси и с предполагаемым обликом убийцы, выдающего себя за посыльного.

Дженкинсон явился в красном галстуке в синенький и желтенький горошек – как же он замучил сослуживцев таким странным вкусом! – и с кругами вокруг глаз, свидетельствовавшими о сильном утомлении. Ева вспомнила, что он и Рейнеке расследуют двойное убийство: двоих подростков исполосовали ножами, чтобы отнять у них рождественские подарки – воздушные скейтборды.

– Дело движется? – спросила она.

– Транспортное управление предоставило записи камер со станции метро, где сошли потерпевшие. За ними увязалась какая-то троица. Сейчас мы стараемся опознать каждого из троих. Ничего, мы их схватим! – Он указал на экран. – Здесь с опознанием не больно разбежишься. Я был о Баствик невысокого мнения. Уж очень она старалась выставлять копов остолопами. Но и ты не промах: знала, с кем имела дело, и подготовилась. Имела право.

Нет, подумала Ева, не всякий коп – Дженкинсон. Не всякий умеет так подготовиться, чтобы его не выставили остолопом.

– Давайте покончим с этим, – обратилась она к собравшимся, – чтобы все могли вернуться к своим делам и продолжить ловить преступников. Первая потерпевшая: Баствик, Леанор. Почти все вы знаете, кто она такая, некоторые – на собственной шкуре. Но для тех, кто не знает…

Она перечислила необходимые подробности, рассказала об убийстве и о месте преступления, вывела на экран послание.

Кто-то что-то забубнил, у кого-то скрипнул стул. Большинство, как она заметила, изучая лица, уже что-то слышали. Однако крышка была закрыта так плотно, что картина во всей полноте вызвала удивление.

– Мы ждем утечек, и скоро, но я не хочу, чтобы их источником стала эта комната, мой отдел. Мы с Пибоди ведем это расследование на двух уровнях. Первый – это поиск того, у кого был мотив, средства и возможность убить Баствик. Второй – это поиск человека с мотивом, связанным со мной. Доктор Мира определяет неизвестного как организованного, умелого человека с самоконтролем. Убийца не оставил на месте следов, постарался предотвратить опознание. Мы считаем, что он долго изучал и преследовал Баствик, чтобы изучить ее правила и замашки.

– У людей, вроде Баствик, всегда куча врагов, – подал голос Бакстер. – Такие враги могут считать тебя другом.

– Именно по этим соображениям сейчас изучается поступающая для меня корреспонденция. Мы с Пибоди занимаемся теми ее авторами, которых Мира считает потенциальными подозреваемыми. Одновременно мы отслеживаем угрозы, поступавшие потерпевшей, ищем подозрительных авторов и сопоставляем их с моими.

Она повернулась и расширила изображение на экране, вставив фотографию Ледо.

– Второй потерпевший – Ледо Вендал, мелкий наркоторговец, подсевший на собственный товар.

– Вот дерьмо! Ледо! – Рейнеке подался вперед и чуть не утопил свой мятый галстук в чашке кофе. – Я брал его еще молокососом. Был болваном тогда и с возрастом не изменился. Таким же, видать, и помер. Не вижу связи с Баствик. Не представляю такого, как он, ее клиентом.

– Я тоже. Сейчас единственная ниточка между ними – я. Полюбуйтесь, это торчавший из груди Ледо обломок бильярдного кия. Мы ждем отчета чистильщиков с места преступления, хотя они вряд ли что-то обнаружат.

– Вы сами как-то раз пострадали от сломанного кия Ледо, – напомнила Кармайкл, пожимая плечами. – Помните, лейтенант, как вы явились сюда с фонарем под глазом? У Пибоди тогда был такой вид, словно она еле отбилась от уличной банды. Я тогда еще спросила, откуда такой фингал.

– Я не успела увернуться от удара, – сказала Ева. – Вот и огребла. С тех пор прошло два года. А вчера вечером его убили – якобы ради справедливости.

Она показала коллегам второе послание.

– Это уже назойливость, – пробормотал Бакстер, заставив Еву удивленно поднять брови. – Первый текст тоже больной, но хотя бы обстоятельный: правосудие, то да се, она тебя обидела и поплатилась за это. А здесь уже больше напора, требовательности.

– И желания признания, – тихо дополнил Сантьяго. – Вашего признания, Даллас. Если он его не получит, то убьет еще кого-нибудь, демонстрируя свою преданность. А если получит, то совершит новое убийство, потому что вы его вознаградили.

Она и сама пришла к тому же выводу. Куда ни кинь, всюду клин.

– В общем, отовсюду выпираешь ты, – сказал Дженкинсон. – Либо оскорблен он, либо ты, если Уитни тебя отстранит. Кто-нибудь тебя донимает, босс? Больше обычного?

– Нет. Я уже ходила по этому кругу. Больше всего шансов сулят письма и банальная полицейская работа: стучаться в двери, допрашивать, соображать, что могли бы нам рассказать сами потерпевшие.