Рыцарь прощается с семьей. Миниатюра. Англия. XIV в.

Дело в том, что женские платья по тогдашней моде шились с узкими рукавами, на которые сверху на живую нитку нашивались другие рукава из легкой ткани. Делалось это из сугубо практических целей: носовых платков и индивидуальных салфеток не было, посему дамы вытирали свои очаровательные носики и губки рукавами, а чтобы не стирать платье каждый раз, отрывали накладной рукав и пришивали новый. Рукава эти были разноцветными, геральдических цветов, так что сразу было ясно, кому принадлежит оный рукав. Дамы не только махали этими рукавами, но и дарили их своим возлюбленным, а те повязывали их на шишак шлема, на шею или на руку, чтобы сразу было видно, в честь кого свершает свои подвиги тот или иной рыцарь.

В западной рыцарской этике свершение подвигов во имя Христа и ради собственной славы и прославления своей прекрасной дамы было вполне совместимо. Пушкин не грешил против исторической истины, когда писал[35]: «И в пустынях Палестины, / Между тем как по скалам / Мчались в битву паладины, / Именуя громко дам…». Я не могу представить нечто подобное в отечественной культуре, не могу вообразить, чтобы во время Ледового побоища или Куликовской битвы какой-нибудь русский воин, обнажая меч, воскликнул: «За мою Матрену!»

Весьма экзотично, чтобы не сказать более, выглядит, на наш взгляд, миниатюра в одной рукописи конца XIII в., содержащей крестоносные песни. На ней изображено следующее: обнаженная дама лежит в постели, а от нее уходит уже полностью одетый рыцарь с крестом на щите, причем крестом явно не являющимся элементом родового герба. От ложа возлюбленной — ко Гробу Господню! Конечно, аскеты могли осуждать такое поведение, но носители рыцарской культуры явно не видели здесь чего-либо кощунственного.

12 июля Акра пала. Ричард объявил ее своим владением, несмотря на все договоры о разделе добычи. В связи с этим Ричард нажил себе нового врага. По законам войны тот, кто первым занял какой-либо дом в захваченном городе, становился его владельцем. Вассалы герцога Леопольда Австрийского передали занятое ими здание своему сюзерену и вывесили на нем флаг с австрийским гербом. Ричард, которому этот дом приглянулся для своей ставки, выгнал австрийцев, приказал сорвать австрийский штандарт и бросить его в грязь. В глазах большинства рыцарей это было хуже, чем убийство, — оскорбление герба.

С Саладином было заключено соглашение, по которому Акра со всем, что в ней было, переходила к христианам. Египетский султан обязывался отпустить всех взятых в Иерусалиме и позднее христианских пленников. Он также обещал вернуть захваченные в Святом городе христианские реликвии, частицу Животворящего Креста, захваченную в битве при Хаттине, и заплатить большой выкуп — 200 тыс. золотых. Защитники Акры сохраняли свободу и личное имущество, но оставались заложниками до выполнения Саладином всех обязательств в сорокадневный срок. О судьбе Иерусалима ничего не говорилось.

Взятие Акры и возвращение во Францию Филиппа II. Миниатюра. XV в.

Филипп Французский продолжал интриговать против Ричарда Английского, обвиняя его в измене христианскому делу и даже в попытках отравить французского короля. Он заявлял, что тяжело болен (это могло быть и правдой), и именно отравлению приписывал свою болезнь. Благорасположенный к Ричарду и состоявший в его свите трувер и хронист Амбруаз отмечал: «Он (король Франции. — Д. Х. ) возвращался из-за своей болезни: это то, что говорил король, что бы ни говорили другие; но никто не мог дать ни малейшего свидетельства того, что болезнь считается достаточным поводом для того, чтобы оставить службу Царю [Небесному], который ведет и направляет всех царей [земных]». Ричард, в качестве главнокомандующего силами крестоносцев, должен был дать разрешение Филиппу на возвращение того на родину. Он, разумеется, дал его (по запутанной логике феодальных отношений Ричард был выше Филиппа как командующий, равен ему как король и ниже его как герцог Нормандский и Аквитанский и прочая, и прочая), но, как рассказывает свидетель этого события Амбруаз, «попросил поклясться на реликвиях, что тот не нападет на его (Ричарда. — Д. Х. ) земли и не будет ему вредить, пока тот (опять же Ричард. — Д. Х. ) находится в паломничестве и что, как только он (снова Ричард. — Д. Х. ) вернется, король Франции не причинит ему вреда и не начнет войну без предупреждения как минимум за сорок дней». 29 июля 1191 г. Филипп поклялся на Евангелии и в начале августа 1191 г. отбыл на родину, а с ним многие из французских крестоносцев. Часть из них (историки доныне спорят, бо́льшая или меньшая), впрочем, осталась во Святой Земле под командованием одного из пэров [36], герцога Гуго Бургундского.

Саладин не торопился выполнять обещанное и делал это, по мнению большинства историков, совершенно сознательно, хотя вроде бы, по словам арабских летописцев, какие-то деньги на выкуп он собирал, но весьма медленно. Защитник Веры хорошо знал бешеный нрав Ричарда. Разъяренный задержками английский король приказал 20 августа казнить безоружных мусульманских заложников (разные источники называют разное число — от двух до трех тысяч).

Арабский историк Баха ад-Дин так это описывает: «Они привели мусульманских пленников, которых Аллах приговорил к страданиям в этот день. Их было три тысячи, они были связаны. Франки бросились на них как один и безжалостно убили мечами и копьями… Глубокая скорбь охватила мусульман, и, начиная с этого дня, они всех захваченных врагов уничтожали, если речь не шла о каком-либо именитом человеке (видимо, потому, что с него можно было взять большой выкуп) или о силаче, способном работать. Было названо много причин, объясняющих это убийство; одной из них было то, что их убили, дабы отомстить за ранее убитых пленников. Другой причиной было то, что король Англии решил захватить Аскалон и не хотел оставлять у себя за спиной этих людей. Одному Аллаху известна правда!» Баха ад-Дину вторит другой прославленный летописец и биограф Саладина Имад ад-Дин ал-Исфахани: «Мы видели, как они умирали, обнаженными на берегу. Нет сомнения, что Аллах их принял, одел в шелковые одежды и направил в обитель вечного счастья».

У Ричарда были и защитники. Нет ничего удивительного в том, что это деяние Ричарда оправдывает Амбруаз: «Чтобы сбить спесь, чтобы унизить их закон и чтобы отомстить за христианство, он приказал вывести за город две тысячи семьсот человек, которых приговорили к смерти. Так были отмщены те, кто пал под их ударами и стрелами их арбалетов». Гораздо более странное впечатление производит апология данного действия современным отечественным историком А. В. Грановским: «Этот поступок Ричарда многие современные историки считают варварским, лишенным смысла, совершенным под влиянием приступа ярости.