Снимать решил на полу, прикрывшись от окон столом. Торопливо, но без суеты, разложил листки с машинописным текстом и схемами, поднес к глазам видоискатель фотоаппарата и замер.

За дверями кабинета раздался злобный собачий лай и громкие голоса, среди которых выделялся недовольный баритон Ругге…

* * *

Начальник абверкоманды появился в приемной, одетый в пижаму, с ночным колпаком на голове, но с пистолетом в правой руке. Левой он держал за ошейник заливавшегося злобным лаем Дара. Глаза у собаки горели, шерсть на загривке поднялась дыбом.

Следом за Ругге в приемную ввалились полуодетый Шмидт и несколько солдат из взвода внутренней охраны.

— Что случилось? — встревоженный Шмидт подергал ручку двери кабинета. — Заперто.

— Дар поднял тревогу, — щурясь от яркого света, пояснил Ругге. — А он редко ошибается.

В углу, где стояла корзина для бумаг, раздался легкий шорох. Один из солдат быстро шагнул туда и, разворошив бумаги, поднял котенка.

— Кошка, господин подполковник!

Дар, свирепо рыча, рвался к дверям кабинета.

— Ну что ты, дурашка, — потянул его к выходу Ругге. — Эта тварь может оцарапать твой нежный нос и испортить морду. Тебе не жаль своих глаз? Выкинуть эту гадость! — приказал он небрежно, поведя стволом пистолета в сторону котенка. — Головой об угол и в помойку. Я не терплю кошек.

И потащил упирающегося пса к дверям. Шмидт и солдаты последовали за ним.

— Акт первый, — значительно сказал Ругге Шмидту в коридоре. Тот понимающе кивнул в ответ…

* * *

Застывший с фотоаппаратом в руках человек в перчатках чутко прислушался к доносившимся из-за дверей звукам: от каких только нелепых случайностей иногда может зависеть жизнь — например, от вшивого котенка! Ушли? Кажется, да.

Через полчаса он неслышно выскользнул в приемную, тщательно запер за собой дверь кабинета и словно растворился в сумраке слабо освещенного коридора замка…

* * *

В эту ночь полутемные коридоры старого имения Пилецкого, построенного в стиле замков богатой шляхты еще в восемнадцатом веке, были странно оживлены движением людей.

Кто-то, скрытый полумраком, проходя в туалет, поднял руку и опустил за карниз деревянной обшивки стен коридора тугой бумажный шарик записки.

Через несколько минут другой человек открыл дверь своей комнаты, вышел в коридор, запустил пальцы за карниз и выудил эту записку…

* * *

Выхин прикрыл глаза от неожиданно ударившего в лицо яркого света фонаря.

— Что вы тут делаете? — голос был очень знаком.

Протянув вперед руку, Вадим нащупал запястье человека, державшего фонарь, сжал его и направил свет вверх. Перед ним стоял Тараканов.

— Какая встреча, — усмехнулся Выхин. — Тот же вопрос могу вам задать и я. Или мы, как дети, будем спорить, кто первый спросил?

— Не будем. Но все же?

— Ходил в туалет, — с вызовом ответил Вадим. — Устраивает? Или здесь запрещено ходить ночью по нужде? Кстати, вам тоже не спится, да еще обзавелись фонарем.

— Немцы аккуратисты, экономят свет, — мягко освободив свою руку, ответил Владимир Иванович. — Боюсь, посещая то же заведение, набить шишку в темноте. Спокойной ночи.

И он пошел дальше по коридору, подсвечивая себе под ноги фонарем.

— Спокойной ночи, — буркнул в ответ Выхин.

Алоиз Дымша, тайком наблюдавший за ними в щель приоткрытой двери своей комнаты, тихонько, стараясь не щелкнуть замком, прикрыл дверь и запер ее. Он довольно улыбался…

* * *

Генерал Ермаков не умел играть в домино, не терпел карточных игр и никогда не увлекался шахматами. Но в своем служебном кабинете держал шахматную доску с расставленными на ней замысловато выточенными из темного и светлого дерева фигурками королей, всадников, боевых слонов и осадных башен. Иногда он привозил их домой и часами просиживал, подперев голову рукой, перед доской, c точки зрения шахматиста нелепо переставляя фигуры с места на место.

Росла горка окурков в большой пепельнице, менялось положение темных и белых фигур, то выдвигались вперед маленькие пехотинцы, прикрывшиеся круглыми щитами, то вдруг отступали, а им на смену, против всяких правил шагая через несколько клеток, выходили короли.

Жена и дочь, наблюдая за ним в эти часы, тихо посмеивались — Алексей Емельянович объяснил им как-то, что такое времяпрепровождение для него лучший отдых. Домашние считали, что при своей загруженности работой он имеет право на безобидные чудачества — подумаешь, не умеет играть в шахматы, глядишь — может, изобретет свою игру со старинными фигурками.

Как ни странно, они были недалеки от истины — генерал действительно придумывал свою игру, снимая и вновь ставя на клетки доски резаные фигурки, — игру с вражеской разведкой.

Перед его мысленным взором фигурки оживали, превращались в начальника абверкоманды Ругге, бывшего польского полковника Марчевского, ушедшего для связи с ним капитана Волкова, напряженно работающего в пограничной зоне Павла Романовича Семенова. Были на доске и фигурки, обозначавшие оберфюрера Бергера и группенфюрера Этнера, и в игре генерала Ермакова они становились все более и более опасными для его фигур.

Разведуправление Генерального штаба РККА уже располагало данными о подготовке немцев к большой войне на Востоке. Источники, от которых поступили сведения, были неоднократно проверены делом и не вызывали сомнения. В немецких штабах шла напряженная работа — готовились новые директивы, рассчитывались силы танковых соединений и пехотных частей, запасы стратегического сырья, мощности промышленности, с учетом заводов, которые выпускали продукцию в уже оккупированных фашистами странах — Польше, Чехословакии, Австрии.

В обстановке строгой секретности немцы начали печатать разномасштабные карты европейской части СССР.

Разворачивалась сеть секретных школ абвера на территории Польши и Восточной Пруссии — там готовили радистов, диверсантов, агентов для глубокого внедрения. Как же заманчиво для господ с Бендлерштрассе[13]отыскать тропки, уже проторенные белопольской разведкой, использовать ее людей в своих интересах. Если мы получили о них нужные сведения, то сумеем поставить железный заслон проникновению немецкой агентуры в пределы нашей страны. Правда, это только одно из направлений работы, но тоже не маловажное.

Алексей Емельянович задумчиво покрутил в пальцах фигурку черного конного воина — для него она олицетворяла оберфюрера Бергера. Есть сведения, что он направляется с особым заданием в Польшу.

Зачем? Какие интересы имеет там СД? Бергер дольше занимался Западом, чем Востоком, но едет именно в Польшу. Опять же в городок, где расположена абверкоманда Ругге, цепко держащего в своих когтях Марчевского, начальником СС и тайной полиции назначен Вильгельм Байер — один из бывших ответственных сотрудников гамбургского гестапо. Как говорится в русской пословице — не по Сеньке шапка! Добро бы его отправили в Краков, Варшаву, Лодзь или крупный город образованного на территории оккупированной Чехословакии протектората Чехии и Моравии — так нет, сняли с насиженного места в очень значительном городе Германии и перевели в провинциальный приграничный городок Польши.