— Не буду скрывать, вас видели в городе, — ответила на вопрос Дымши женщина. — Хочу предупредить, что мы…

— Не надо! Не надо меня предупреждать, — скорчив кислую мину, недовольно прервал ее Алоиз. — Думаете, за тридцать сребреников я продамся Ругге или Байеру? Резона нет. О нашем погибшем друге я постараюсь узнать точнее. Вспомните, что встретить его должен был именно я, потому и выбрался в город. Не знаете, чего мне это стоило!

— Знаю. Знаю, сколько идет ежемесячно на ваш счет в банке. И отнюдь не злотыми. Поэтому не забудьте про Марчевского. Он и картотека — главная цель!

Поняв, что встреча окончена, Дымша встал и пошел к выходу из номера. Тихо приоткрыв дверь, он убедился, что в коридоре никого.

— Следующий раз как всегда? — полуобернулся он к женщине. Та кивнула в ответ.

Спускаясь по лестнице, Дымша решил закурить, сунул руку в карман и обнаружил там жетоны. Стоило их опять обратить в деньги, зачем пропадать добру. Ну, попытаем фортуну? Или не стоит, поскольку он и так ежедневно испытывает судьбу и играет со смертью в прятки. Тогда лучше найти жетонам другое применение.

В зале он поискал глазами старого мэтра и увидел его около кухни — тот отдавал сверток мальчугану, похоже, внуку.

«Подкармливает родню, — беззлобно отметил Алоиз. — На деньги союзника».

Подойдя к старику, он отдал жетоны и попросил наполнить фляжку коньяком — если уж пользоваться деньгами союзников, так всем!

Выходя, Дымша еще раз оглядел зал, но ничего подозрительного не заметил — так, обычная публика. И только когда он уже ушел, из-за украшающей зал массивной колонны с кружкой пива в руках появился Выхин.

Прихлебывая отдающий водой и скверным солодом напиток, Вадим внимательным взглядом проводил Дымшу, потом оглядел лестницу на второй этаж, откуда тот спустился, просеменившего на кухню старого мэтра, плакат с Але Ондре, тихую компанию в углу зала и дал себе слово в самое ближайшее время заглянуть в казино еще разок-другой.

Сегодня его впервые выпустили в город, и простое любопытство привело Вадима сюда. Хотя нет, не простое — Выхин несколько раз проверился: не идет ли кто за ним? Сначала он решил только посмотреть, где расположено казино «Турмклаузе», а потом, придя к его дверям, подумал: а почему бы не зайти? Совсем не обязательно сразу спрашивать чашку ликера «Кюрасао», можно поглазеть по сторонам, оценить обстановку, поторговать глазами, как говорится в русской пословице, — за это с него никто ничего не попросит.

А тут вдруг такая встреча — сам шановный пан Дымша! Нет, непременно надо будет заглянуть сюда еще.

* * *

Короткая автоматная очередь вдребезги разнесла ряд разнокалиберных пустых бутылок, поставленных на барьер перед мешками с песком.

Полуподвальное помещение замка, превращенное в тир, сразу наполнилось кисловатым пороховым запахом. По старым каменным плиткам пола весело запрыгали зеленовато-желтые стреляные гильзы.

— Гут! — не склонный к внешним проявлениям чувств Шмидт похлопал Дымшу по плечу. Отобрал автомат, знаком приказав отойти с линии огня. Кивком подозвал к себе Тараканова. — Теперь вы!

Ожидая, пока дежуривший в тире Выхин выставит новый ряд бутылок, Владимир Иванович снарядил магазин, вставил его в автомат и передернул затвор.

Присевший на лавку Дымша с интересом наблюдал за ним. На другом конце длинной скамьи сидели Ругге со своим псом и Mapчевский. Не спуская глаз с Тараканова, Дымша пытался прислушаться к их негромкому разговору.

— С удовольствием составлю вам компанию, Генрих, — улыбаясь, говорил пан Викентий. — Но и вы не откажите.

— Хорошо, постараюсь. Но не могу твердо обещать.

Последние слова немца заглушила автоматная очередь, звон разбитого стекла, щелчки пуль по деревянным щитам за мешками. После стрельбы Тараканова часть бутылок осталась стоять на барьере.

— Шлехт! Плохо, — недовольный Шмидт взял у него из рук автомат. — Не надо длинных очередей, задирается ствол. На эту посуду хватит двух коротких очередей. Ясно?

— Да, — вяло согласился Владимир Иванович. — Но мне привычней пистолет.

— О?! — неожиданно оживился Шмидт. — Поставьте бутылки! — крикнул он Выхину. — Хотите пари? — гауптман повернулся к Тараканову. — За десять секунд с этого расстояния разбить всю посуду. Плачу двадцать марок, а если нет…

— Разобью! — прервал его ухмыльнувшийся Владимир Иванович. — Больше марки за каждую пустую бутылку, неплохая цена. Только дайте второй пистолет.

— Стреляете с обеих рук? — недоверчиво покосился Шмидт.

— Попробую.

— Ставлю пятьдесят марок! — неожиданно подал голос Ругге. — За вас, Шмидт! Покажите, как это надо делать.

— С вас тридцать марок, — откликнулся Шмидт. — Двадцать мои!

— Хорошо, хорошо, — засмеялся Ругге. — Но учтите, выигравший поит свою компанию, а проигравший — свою! Начинайте первым, Шмидт!

— Еще кто-нибудь хочет участвовать? — выходя с оружием в руках на огневой рубеж, небрежно поинтересовался гауптман.

— Нет, — ответил за всех Выхин и отодвинул ногой корзину с пустыми бутылками. — Желаю вам удачи!

Шмидт только криво усмехнулся и поднял пистолеты.

— Время!

Загремели частые выстрелы, полетели на пол осколки разбитых бутылок, но одна осталась стоять на самом краю барьера.

Шмидт опустил оружие.

— Попробуйте это сделать лучше, — отдавая Тараканову пистолеты, сказал он. — За десять секунд семнадцать бутылок из восемнадцати. С тридцати метров.

— Я попробую, — Владимир Иванович вогнал в рукояти парабеллумов магазины и передернул затворы, досылая патрон.

Внимательно наблюдавший за ним Дымша остался доволен: его подозрения полностью подтверждались. Все русские при стрельбе занимали другую позицию, а Тараканов встал так же, как и Шмидт — слегка согнул ноги в коленях, словно собирался пружинить при каждом выстреле. Так, в раскорячку, вставали при стрельбе только немцы! Русские и поляки стреляли стоя на прямых ногах, не сгибая рук в локтях и вытягивая их в сторону мишени. По крайней мере такова была метода обучения стрельбе в русской и польской армиях.

На огневой рубеж Тараканов вышел быстро, пританцовывая, как боксер на ринге.

— Время! — зычно гаркнул Шмидт.

От первого же выстрела разлетелась та самая бутылка, в которую не попал гауптман. Потом все слилось в сплошной треск пистолетных выстрелов и звон бьющегося стекла. Когда Владимир Иванович опустил оружие, барьер был чист, только в свете ламп, освещавших его, поблескивал острыми гранями чудом удержавшийся осколок донышка бутылки.

— Браво! — Ругге лениво хлопнул в ладоши.

Дымша затаился, не зная, как реагировать. Выхин, словно ничего не произошло, сметал осколки, готовясь выставить новую шеренгу разнокалиберной пустой посуды.