Начальников, к сожалению, не выбирают, и Бергер вынужденно посещал кабинет со стенами, обшитыми фигурными панелями из темного дерева, большим ковром на полу и бронзовыми светильниками на стенах: возможно, именно в них и прятались микрофоны? Некоторое время такая мысль занимала ум Бергера, но потом он перестал об этом думать — просто стал тщательно взвешивать каждое произнесенное им слово, и не только в кабинете начальника.

Кстати, иногда ему казалось, что в воздухе, заполнявшем кабинет, так и витали неведомым образом покинувшие корочки дел грифы «совершенно секретно» и «гехайме фершлюсс захе»,[11]но может быть, только казалось?..

Группенфюрер, сидевший за огромным рабочим столом, небрежно ответил на приветствие Бергера, предложил ему сесть и некоторое время продолжал просматривать лежавшие перед ним бумаги.

«С чем связан неожиданный вызов к начальству? — прикидывал Бергер, терпеливо ожидая, пока Этнер закончит ознакомление со сводками. — О чем пойдет речь — о Франции, России, Англии? Никаких материалов брать с собой приказа не было. Что-нибудь случилось здесь, дома, в Германии? Как же хорошо, когда другие зависят от тебя и мучаются неизвестностью!»

— План, в подготовке которого мы принимали участие, — начал Этнер, — наконец-то готов. Англия встанет на колени перед гением фюрера и железной поступью германских солдат!

«Потом, на досуге, он будет прослушивать запись и вспоминать, какое у меня было при этом выражение лица», — мелькнуло у Бергера.

— Развертывается работа по трем взаимосвязанным направлениям: психологическое подавление противника — это по ведомству рейхсминистра пропаганды господина Геббельса, — диверсионная деятельность и непосредственно военное вторжение на острова. Диверсии и политический аспект, сами понимаете, касаются непосредственно нас. Не станем вульгарно понимать диверсии только как взрывы и убийства, — с улыбкой продолжал Этнер, — а в первую очередь примем все меры к усилению ориентирующихся на наше движение групп оппозиции. После падения Франции, которое не замедлит, придет черед Англии и России. Нам нужно место на Востоке! Учтите: работа против Англии — отвлекающий удар. Главное направление — СССР! Я вызвал вас, чтобы узнать: как продвигается операция по выводу противника на подготовленную нами дезинформацию? Скоро первое мая,[12]и мне хотелось бы порадовать рейхсфюрера нашими успехами. Понимаете, какое значение имеет эта работа, если в результате мы сможем застать восточного противника абсолютно неподготовленным?

— Да, экселенц, — склонил голову Бергер. Обращение «экселенц», принятое к генералам вермахта, очень нравилось Этнеру. — Материал подготовлен, абвер задействован: произойдет именно та утечка информации, которая нам нужна.

— Есть ли там подходящие люди? — Этнер откинулся на спинку рабочего кресла и не мигая уставился в лицо подчиненного. — Оправданна ли ваша ставка на абверкоманду Ругге?

— Введены в действие и запасные варианты, — выдержал взгляд шефа Бергер. — Но все же наиболее вероятно именно там. Мой человек прибыл на место, по его сообщениям подозрителен каждый!

— Пусть не очень-то их настораживает, — помягчел Этнер. — Не то мы подложим свинью Канарису раньше времени и не достигнем своей цели. Недавно рейхсфюрер, со свойственной ему прозорливостью, посоветовал использовать каналы Лоренца.

Вернера Лоренца Бергер знал: в 1933 году тот был начальником гестапо в ганзейских городах — Бремене, Любеке и Гамбурге. После уничтожения там профсоюзов и всех других политических рабочих организаций он получил чин бригадефюрера СС. В период Первой мировой войны Лоренц успешно занимался шпионажем, а до прихода нацистов к власти дважды сидел в тюрьме за коммерческие аферы, но об этом предпочитали благоразумно умалчивать — особенно после того, как рейхсфюрер Гиммлер пригласил Лоренца для встречи с Розенбергом.

Именно Розенберг предложил Лоренцу после «чистки» Северо-Западной Германии заняться активизацией деятельности «Северного общества», центр которого располагался в Любеке. Это общество широко пропагандировало фашизм в странах, близких Германии по языку — Швеции, Дании, Финляндии. Лоренц преуспел и на этом поприще — за короткое время ему удалось создать в этих странах более сорока контор-клубов «Северного общества». Гитлер и Розенберг остались довольны. Кроме того, учеником Лоренца был Рейнгард Гейдрих, могущественный человек в СС и СД.

— Я подготовлю предложения, — не замедлил откликнуться Бергер. — Осмелюсь напомнить, экселенц, что вы специально настояли на назначении начальником СС и тайной полиции в этом польском городишке одного из бывших сподвижников Лоренца — Вилли Байера. Он отправился туда прямо из штаб-квартиры Гамбургского гестапо в отеле «Атлантик».

— Как же, как же, помню. Вилли Байер — «Бешеный верблюд»! — засмеялся группенфюрер. — Знаете, почему его так прозвали? Он очень любит орать и при этом жутко брызгает слюной. Она даже спекается у него в углах рта. Со стороны забавно, но каково его подчиненным? Вечно ходить заплеванными, потому что Байер вопит по любому поводу.

— У него при этом выкатываются и стекленеют глаза, — добавил Бергер, почувствовав веселое расположение шефа.

— Да, старый боец Вилли Байер… А мы не поторопились с ним? — неожиданно убрав с лица улыбку, вкрадчиво поинтересовался Этнер.

И это «мы» неприятно резануло ухо Бергера. Неужели шеф заранее готовит «козла отпущения» и в случае неудачи собирается все свалить на него? Или тут начала играть «коридорная политика», когда при решении даже суперважных вопросов учитываются взаимоотношения с сильными мира сего?

— Насколько я его знаю, он склонен к жесткому подавлению всех. Абсолютно всех! Особенно нижестоящих. Видимо, за годы работы с Лоренцом у него выработался определенный комплекс неполноценности, и теперь Вилли стремится доказать, что он не тень вождя, а сам вождь, хотя во многих вопросах недостаточно компетентен. Одно дело, когда он стоял за спиной таких людей, как Лоренц и Гейдрих, а другое, когда надо все делать самому. И еще руководить на месте.

— Он закатывает истерики только подчиненным, экселенц. И очень редко противоречит начальству.

— Ценное качество, — скривил губы группенфюрер. — Чтобы не сомневаться в успехе, прошу вас лично заняться операцией. Поезжайте в Польшу, Бергер, посмотрите все сами, на месте, так надежнее. Но держитесь подальше от Байера, когда тот начнет орать: потом можете не отчистить мундир.

* * *

Свет он включать боялся, несмотря на плотно задернутые шторы на окнах. Изредка по ним пробегал луч прожектора, установленного на вышке охраны, и тогда комната принимала какой-то фантастический вид — все предметы отбрасывали причудливые ломаные тени, мрачные, чернильно-темные. Сначала он невольно вздрагивал, когда мертвенно-призрачный свет проникал сквозь шторы, но потом, занявшись делом, ради которого тайком проник сюда, перестал обращать на это внимание.