– Стоп! Ромео, прости. Вот эта сцена, Ариадна встречает Персея. Я не совсем…Мисс,– он указал пальцем на Лайзу. – будьте добры еще раз, пожалуйста. Повторите сцену.

Потом:

– Мисс, пожалуйста, больше жизни, меньше – куклы. Давайте еще раз!

И потом опять:

– Нет, еще раз! – Левая бровь его дернулась. Лицо потемнело. «Дело совсем плохо» – сник Ромео. После пятого повторения одной и той же сцены, которая никак не давалась Лайзе, Доминик не выдержал и вскочил с кресла.

– Ромео, дай мне сценарий! – Мэйз быстро пробежал глазами по той самой сцене. Затем он перевернул страницу, и лицо его мгновенно приняло прежнее, безмятежное выражение. Он опустился назад в свое кресло и погрузился в чтение, совершенно забыв обо всем.

Такое чтение было одним из его профессиональных навыков, ведь он прочитывал сотни рукописей еженедельно. Читать необходимо было быстро, но очень внимательно. Своим ассистентам он позволял только отсортировывать безнадежные рукописи от всех остальных. А уж все остальные он читал сам, отбрасывая посредственные от неплохих, неплохие – от коммерчески перспективных, перспективные – от будущих бестселлеров, а те, в свою очередь, – от потенциально классических и гениальных. В скоростном чтении можно было потерять главное: не увидеть важных мыслей между строк. Для этого Мэйз приучил себя полностью уходить от реальности во время чтения, словно в медитацию. Ничто не могло его отвлечь.

Итак, он проскальзывал взглядом страницу за страницей, а студенты застыли на своих местах, не решаясь издать хоть звук.

Лайза молча глотала слезы. Этот сукин сын придрался именно к ней. Он, на которого она так рассчитывала, что вот, придет и все поймет. Убедит весь мир, что Дженнифер Лоуренс не идет ни в какое сравнение с ней, Лайзой Венсон. Спасет ее от провинциальной серости. Разглядит ее одаренность сквозь ее красоту. А он даже и красоты не оценил. Так, мало того, сейчас собирается сделать из нее посмешище и бездарность. «Меньше куклы»…

Наконец, Мэйз отложил сценарий, потер пальцами глаза, немного поразмыслил, склонив голову на левый бок. И коротко приказал:

– Играем роль убийства Ариадны Минотавром.

Актеры боязливо заняли позиции. Ромео притих рядом с Мэйзом. Он безоговорочно принял его лидерство. Для полного отчаяния Ромео нужно было только публичное подтверждение его никчемности.

Когда сцена была сыграна, Доминик вполголоса спросил:

– Ромео, тебе кто-нибудь помогал в подборе актеров? Прежде всего, главных?

Тот отрицательно помотал головой.

– А по какому принципу ты их отбирал? Сам? Или общим детсадовским голосованием просто выбрали самых популярных студентов? – В его голосе сильно чувствовалось раздражение.

– Ну, да…кроме Минотавра…

– Тогда мне все понятно. Итак, господа. В особенности, Ариадна, которая даже умереть не может так, чтобы я в это поверил хоть на йоту, и Персей, который жует молитвы Афине как гребаную жвачку! И прочие, тоже. – Он обратился ко всем, кто стоял на сцене. В его голосе не осталось и следа первоначальной доброжелательности: – Мне очень жаль, ребята, но вам здесь делать нечего. Есть исключения, но я вам не преподаватель актерского мастерства, чтобы это разъяснять. Приношу свои глубочайшие извинения, но я не согласен, что дурная игра безответственных дилетантов и дальше будет портить талантливую пьесу. На Ариадну, кстати, вполне можно звать хоть Дженнифер Лоуренс, хоть Дженнифер Лопес. Вы, милые мои, должны были ценить возможность играть здесь, а вы валяли дурака. Так что, милые мои, собирайте свои пожитки и дуйте по домам! Не тратьте попусту время. Закончили. Расходимся».

Лайзу будто поразило громом. Попрекнуть ее именно ненавистной Дженнифер Лоуренс! Какое кошмарное совпадение. А все этот никчемный уродец. Притащил сюда садиста, чтобы все узнали, какой он гений. Да пошел ты! – Она люто посмотрела на Ромео. – Подожди, проклятый, я тебе еще устрою веселую жизнь, гений хренов!

Ромео съежился и закрыл лицо руками: «Что Вы наделали, мистер Мэйз! Мне теперь конец».

«Да пускай! Это лучше чем ты будешь плясать под дудку всяких провинциальных чмошников! Запомни: они сожрут тебя именно из-за того, что ты лучше!» – Жестко сказал Мэйз. – «Всё. Мне нечего здесь больше делать. Ромео, вставай, иди за мной».

Юноша понимал, что ему лучше последовать за Домиником без промедления, иначе несдобровать. Он незаметно подал Люсу знак следовать за ними.

«У актеров изначально нет четкой формулировки профессионализма, не то, что у нотариусов и зубных врачей. Актером надо быть. Этим надо жить! Или ты играешь, отдавая себя целиком, или никак. И не имеет значения, играешь ты на Бродвее или в домашнем театре. Тебе должны верить. Не верят – ты не актер!» – Уже на выходе, не останавливаясь, ворчал Доминик.

В сущности, он прекрасно понимал, что не должен был судить студентов с таким пристрастием; что не должен был своим жестким поведением навлекать неприязнь студентов к Ромео. Но у него появились причины поступить только так и никак иначе.

Ромео старался не отставать от Мэйза. Люциус догнал их уже возле черного «Порша».

«Мы едем к тебе домой. Ты поедешь со мной. Ты будешь говорить со мной в дороге». – Отдавал приказания Доминик. Пока Мэйз, продолжая чертыхать бездарностей, садился в машину, Ромео незаметно сунул ключи от Купера Люсу в руку и прошептал:

«Встречаемся у меня. Не задерживайся. И не говори ему, что ты Минотавр, он же не видел твоего лица. Так, на всякий случай».

Конечно, Люс бы не сказал. Что он, дурак? Хотя Люциус О. Кайно безусловно отнес себя к «исключениям», но все равно не сказал бы. Так, на всякий случай.

ГЛАВА 8.

1.

«Проклятье! Люди способны испортить что угодно!» – Доминик остервенело крутанул руль. «Порш», на скорости 170 километров в час, визжа, вилял на городских поворотах. Машины добропорядочных граждан спешно прижимались к тротуарам, давая ему дорогу от греха подальше. Ромео, ни жив ни мертв, сидел, пристегнутый ремнями со всех сторон. Доминик, давно обуздавший высокие скорости, чувствовал себя совершенно уверенно.

«Мы едем к тебе. Я хочу поговоорить с твоими родителями. Говори, куда ехать».

«С мамой». – Вставил Ромео. – «У меня только мама». Доминик бросил на него быстрый взгляд. Он не стал признаваться, что знал о его маме гораздо больше, чем тот мог предположить.

– О кей, с мамой. Эй, да тебе что, страшно? Какой-то ты бледный.

– Нет, – буркнул юноша в ответ, – мне не страшно. – Он еще мало знал этого человека и держался настороже, но что-то внутри подсказывало ему, что за ним он будет как за каменной стеной, и если он хотел строить свое собственное, личное будущее, то надо было делать это, не откладывая, прямо сейчас!

Доминик опустил руку ему на макушку и потрепал за волосы, отчего Ромео стало действительно страшно, потому что теперь тот вел автомобиль одной рукой, сохраняя при этом прежнюю скорость. Из-за этого они едва не пронеслись мимо дома Ромео, он еле успел ткнуть в него пальцем.