Мне вдруг стало очень страшно, и всё внутри сжалось и похолодело в ожидании страшного приговора.

Наставница оторвала взгляд от только что появившихся кустов, заглянула в мои широко распахнутые глаза, поджала губы, но не стала терзать неведением, как не стала и говорить загадками.

— Для столь стремительного пробуждения магии, — широким грациозным движением руки она указала на всё вокруг, — лесу понадобились твои эмоции. А единственное в мире, что способно обратить Смерть в Жизнь, единственная достаточно сильная эмоция, это любовь, Еся. Любовь. Вот ты и полюбила.

В этот момент мне показалось, что я проваливаюсь куда-то под лёд в ледяную реку. Сердце замерло, дыхание перехватило, а меня ощутимо затрясло, и замутило, и голова разболелась, но сильнее неё — душа.

— То есть, — губы побелели, язык не слушался, мысли путались, — то есть мои чувства, они… ненастоящие?

Августина не ответила, глядя с искренним сожалением. Осознав сказанное, и остальные старшие ведьмы прониклись ко мне сочувствием, а подружки, все до одной, перепугались, но первой к Верховной обратилась наставница Веленела, та самая, у которой муж василиск.

— Августина, — от природы тихий голос дрожал от жалости, неверия и желания помочь хоть как-то, — неужели нет даже маленького шанса?..

Она не договорила, но её все поняли, и все сорок собравшихся на полянке ведьм с одинаковой надеждой посмотрели на нашу главную.

Она не стала отвечать. Она, тяжело вздохнув, спросила так, словно уже знала ответ:

— Он же тоже полюбил тебя с первого взгляда, Есения?

Мне вспомнился зачарованный взгляд, пьяная улыбка, Риаган, застывший так, словно весь его мир перевернулся в одно мгновение.

Горячие слёзы побежали по щекам, губы задрожали и… кажется, я умирала. Прямо сейчас, прямо в этот момент умирала от боли и страшного понимания: наши чувства оказались ненастоящими, их нам внушил лес, которому требовались мои эмоции для пробуждения и роста… как и духу в академии… должно быть, и лес при пробуждении у меня не только эмоций, но ещё и сил взял, поэтому на пробуждение Илиара я отреагировала обмороком, а некромант потом удивлялся и спрашивал, не использовала ли я сильных заклинаний…

Риаган не влюбился в меня…

А я…

Дальше одна ведьмочка позорно ревела, усевшись на траву, пока остальные бегали вокруг, пытаясь успокоить кто словами, кто спелыми ягодками, кто ароматным травяным чаем… вспомнилось, как ночью Риаган ушёл на поиски чая, а я уснула, так и не дождавшись его. Мой горестный вой разнёсся над поляной, вынудив ведьм застыть на секунду, а потом забегать в два раза быстрее.

А потом плачущих ведьм было в разы больше, потому что вернулась Верховная со словами: «Связалась с Главенствующей, Есю заберут через час».

Меня передавали из объятий в объятья, шептали, что я всегда была умницей и что у меня всё получится, и что мною все гордятся и все меня любят, и я всё-всё смогу, а ещё наставницы пообещали уговорить Августину, чтобы она уговорила Главенствующую отпустить меня на выпускной к подругам через полгода.

Собирать вещи ведьмочки помогали, и пользуясь тем, что никто не слышит, Руслана прошептала на ухо:

— Побежишь с некромантом говорить? Мы прикроем.

Судя по серьёзным лицам, девочки это уже обсудили и все четверо были готовы мне помочь.

Шмыгнув носом, вытерла мокрое от слёз лицо и отрицательно покачала головой, прохрипев через разрывающую изнутри боль:

— Не смогу…

Станислава вытерла собственные слёзы, У Купавы губы дрожали, Дарёна была бледнее мела, но именно она тихо, но решительно шепнула:

— Я сама с ним поговорю, всё объясню…

Я понимала, что мне нужно было сделать это самой, но… не смогу. Я просто никак не смогу даже в глаза ему посмотреть. Мне было стыдно и больно, и страшно представить, как он посмотрит на меня и что скажет, едва узнает правду. Возненавидит? Не знаю… а узнавать — страшно.

— Спасибо! — со всей искренностью поблагодарила я девочек. — Спасибо за всё! Я навещу вас, как только смогу, и кулон, — рука легла на основание шеи, — не сниму никогда и всегда услышу вас.

— Есь, — у Купавы снова глаза полные слёз были, — я услышала, как наставницы перешептывались, что Главенствующая тебя на Лысую гору заберёт, а там магическое подавление на самой горе, так что…

Она не договорила, но мы и так поняли, что через кулон переговариваться не выйдет.

Отчаяние на миг накрыло с головой, но я заставила себя ослепительно улыбнуться и наигранно весело объявила:

— Ничего, мы что-нибудь другое придумаем.

— Обязательно, — Стася подошла, крепко обняла, — обязательно придумаем, Есь! Ты не печалься и не грусти только, всё хорошо будет!

— Будет! — подруги обступили и обняли со всех сторон.

Так мы и стояли плачущим комочком, пока дверь моей разгромленной комнаты не распахнулась и не прозвучал громкий возбуждённый шепот Алисы, ведьмы на три года нас младше, ей выпускаться через год:

— Главенствующая прибыла!

Ой-ой! А Главенствующая — это очень серьёзно, и я как-то не подумала, что она за мной лично прилетит!

Собирались быстро. Стася с Русей швыряли все подряд вещи в мою сумку, Купа расчесала и теперь заплетала в тугую косу чёрные волосы, Дарёна мокрой тряпочкой умывала моё лицо.

Закончили минуты за три всего, переодели меня в дорожное чёрное платье, накинули сверху тёплый ученический плащ, подхватили меня за локотки, сумку и прилетевшую, словно почувствовав, мою метлу и поспешили на улицу.

Но в коридоре я ойкнула, крикнула «Я сейчас!» и убежала в кладовую, чтобы пересыпать в чистый тканевый мешочек пару горстей травяного сбора, того самого, укрепляющего иммунитет, который я Риагану обещала. Вернувшись к нервно ожидающим подругам, протянула мешочек Дарёне и очень тихо попросила:

— Отдай некроманту, пожалуйста. Он поймёт…

Девушка не стала ни о чём спрашивать, сжала протягиваемое в руке и серьёзно кивнула.

На улице, в двадцати шагах от входа, на зелёной цветущей полянке стояли две ведьмы. Высокие, стройные, гордые, величественные и вызывающие невольный трепет. Одну из ведьм мы хорошо знали и горячо любили, но вот стоящая с Верховной Августиной Главенствующая ведьма Мстислава заставляла нервничать даже наших наставниц.

Словно почувствовав наше появление, Главенствующая плавно повернула голову и посмотрела на меня. Чётко на меня. От пристального, пронзающего насквозь взгляда ярко-синих глаз мне стало дурно, бросило в холод и резко затошнило, и захотелось плюнуть на всё, прыгнуть на метлу и улететь далеко-далеко.

Говорили, что Мстиславе больше двух сотен лет, но внешне ей нельзя было дать больше тридцати. Ровная подтянутая кожа, две чёрные