– Нет! – выплюнул Бунцагин. – Я могу вернуться в камеру?

– Идите! – все так же многозначительно улыбаясь, утвердительно кивнул Лев.

Директор НИИ с заложенными за спину руками встал со стула, повернулся к двери и… Тут же замер, словно громом пораженный: он увидел сидящего на стуле Глебушкина. Это было настолько неожиданно, что Бунцагин на какое-то время утратил дар речи. Но пару мгновений спустя яростно выпалил:

– Ссучился, падло?! С потрохами сдал?!!

Самолюбиво сверкнув глазами, Клещ тоже вскочил со стула и, скривив рот, презрительно бросил:

– Мудак! Тебя купили задешево, как лошару последнего! Зря я с тобой связался, с козлом тупым! Да еще и полудурком дефектным. Че таращишься? Сам раскололся как панельная дешевка. Молчал бы, гнида, и все было бы тип-топ. А теперь… А теперь получишь по полной. И по суду, и от братвы. «Малявы» сегодня же отправлю по всем зонам!

Когда конвой увел Клеща, Бунцагин некоторое время потерянно молчал, явно собираясь с мыслями. Молчание нарушил Гуров:

– Ну, так как? В камеру или продолжим разговор?

– А каковы гарантии того, что мне уже завтра не отрежут башку тупым ножом? – искоса взглянул на Льва директор НИИ.

– Гарантии в том, что можно попасть на воровскую зону, а можно – на «красную». Второй вариант подразумевает, что там «засланных казачков» не будет, – без тени ерничества ответил за Гурова Крячко.

– К тому же, – добавил Лев, – суд обязательно учтет содействие следствию. Дело, которое мы расследуем, – не заурядная уголовка. Оно имеет государственную значимость, и поэтому тут каждая мелочь может или потянуть на дно, или стать спасательным кругом. Так что делайте выводы.

Тягостно вздохнув, Бунцагин уныло мотнул головой – согласен. Он рассказал, как несколько лет назад с ним и в самом деле приключился казус с уймой кредитов, которые он набрал для развития бизнеса. Но это случилось уже после «Черкизона», когда Черкизовский рынок уже закрыли.

– Может, и правильно сделали, что закрыли? – угрюмо выдохнул он. – Там такое творилось, что волосы дыбом. Не знаю, правда это или нет, но мне по секрету рассказывали, что там любой мог пропасть – как будто и не бывало. Вроде того, под «Черкизоном» были вырыты тоннели, в которых оборудовали секретные клиники для разделки людей на органы. Да и бабки драли со всех, кто там торговал, крутяцкие. Сам платил немалую дань за свои точки. Вижу – отжать их у меня собираются. Решил продать точки и перебраться на другой рынок. Взял кредит, а рынок – бац! – и закрылся. Ох, там после этого по ночам и суета творилась! Вывозили какое-то оборудование, какие-то большие ящики грузили на машины…

Как далее рассказал Бунцагин, после закрытия рынка он открыл платную автостоянку. Сначала дело пошло неплохо, расплатился с долгами по кредитам. Но несколько лет назад он решил расширяться, взял большой кредит, и тут вдруг оказалось, что в документах на автостоянку есть серьезные погрешности, поэтому они были признаны недействительными. Парковку пришлось закрыть – опять убытки. К этому времени его двоюродный брат стал большим чином в министерстве по недрам и полезным ископаемым. Он и предложил Бунцагину должность директора НИИ.

– И вы согласились возглавить научный центр, не имея хоть какого-то высшего образования? – прищурился Гуров.

– Почему это его у меня нет? – пожал плечами Бунцагин. – Я заочно окончил международный институт бизнеса, организованный профессором Ульрихсоном. У меня есть диплом международного образца!

– Как, как, как? Институт Ульрихсона? – язвительно хохотнул Крячко. – Ну, дела! Его в прошлом году закрыли, как образовательную «пустышку», созданную только для того, чтобы выкачивать деньги из тех, кто мечтает о дипломе. Там же вообще ничему не учили! Кстати, сам Ульрихсон никакой не профессор, а крупный шведский мошенник, объявленный Россией в международный розыск. Сейчас он где-то в бегах…

Обескураженный этим заявлением, Бунцагин растерянно развел руками, как бы желая сказать: что имею, то и имею, и продолжил:

– Н-ну и вот… Два года назад ко мне пришел какой-то странный человек, судя по всему, побывавший в заключении. Он сказал, что разработал очень эффективный, малоэнергоемкий метод синтеза искусственных алмазов. Я предложил ему дать мне для ознакомления документацию с изложением методики, а он объяснил, что это его ноу-хау и, так как бумаге свои секреты он не доверяет, весь процесс синтеза алмазов, все расчеты, все нюансы у него в голове. Но рабочая установка уже имеется, даже показал что-то, как мне показалось, стеклянное.

– Он на этого человека был похож? – Гуров положил перед Бунцагиным фото Захарова. – Назвался не Владимиром Захаровым?

– Н-ну-у-у… – неуверенно протянул Бунцагин. – Да, чем-то похож, и даже очень. А вот имени я не запомнил. Но назвался он не Владимир Захаров. Нет! Это я точно помню.

– Ну, и что же было дальше? – спросил Крячко.

– Я сказал ему, что у меня нет времени выслушивать бредни всяких полоумных изобретателей. Он психанул и ушел, хлопнув дверью. Я созвонился со своим братом, рассказал ему про этого ненормального. Он почему-то этим типом очень заинтересовался и попросил меня дать его адрес. Я позвонил на вахту, и мне продиктовали адрес регистрации этого человека. Я сообщил его брату. Вот и все. Я про это даже забыл…

По его словам, вчера днем ему внезапно позвонил профессор Калмыков, который обрушился на него с обвинениями в том, что он два года назад несправедливо обошелся с настоящим гением, настоящим самородком-изобретателем.

– Я, конечно, тоже завелся с пол-оборота… Тоже чего-то там ему наговорил… – кисловато повествовал Бунцагин. – Потом дошло, что это не просто так, за этим кроется что-то очень серьезное, поэтому позвонил брату. Тот отчего-то резко закипишился, занервничал, потребовал, чтобы я немедленно вернулся в Москву и… Ну, в общем, предпринял ряд действий – уволил Калмыкова, заодно и его любовницу Чистюхину – она могла слишком много знать. Насчет Зимчука, который видел того изобретателя, он тоже распорядился. Его надо было убрать. А как? Пришлось искать самому. Созвонился с Клещом – он у нас на «Черкизоне» собирал бабло в «общак». Клещ согласился, запросил пятьдесят «штук». И тут что-то пошло не так. Вижу – полиция «села на хвост», того гляди за глотку возьмет. Смекаю: беги, дурень, уноси ноги, пока не прихлопнули. И убежал бы, если бы не сцапали в Шереметьево…

– То есть во всем виноват один ваш брат? – с подначкой спросил Станислав.

– Гм-м-м-м… Ну-у… Отчего только он? Ну-у-у… Сам я тоже накуролесил до хрена и больше. Но сразу скажу: с установки большую часть прибыли за «левые» алмазы брал он. Правда, и сам тоже делился с какими-то большими людьми.

– А где он сейчас может быть? – поинтересовался Гуров.

– Ну, где? На даче у своей любовницы. Или у той, что в Красногоровке, или у другой, в Васильково… – неохотно сообщил Бунцагин.

Задав еще несколько уточняющих вопросов, опера отправили задержанного в камеру.