– Позвольте поприветствовать.

Выпрямившись, сразу перешла к делу:

– Я была удивлена вашему приглашению, господин Алсей. Слышала, что попасть к вам на церемонию можно лишь подав прошение и получив величайшее согласие. Казалось, даже во дворец войти проще, чем в храм!

Мужчина перестал улыбаться. Он пригладил широкую ленту, расшитую серебром, которая украшала его белоснежный наряд, бросил короткий взгляд на Стайфу и нахмурился:

– Что это значит? Разве вы не испрашивали разрешения на проведение церемонии усыновления Дайка Скетса?

– Я? – пришла моя очередь удивляться. – То есть, у меня нет возражений, я бы хотела стать мамой Дайка, но я ничего не испрашивала.

– Прошение подавала я, – призналась Тай, чем безмерно поразила меня.

Я и предположить не могла, что молодая женщина позаботится обо мне и мальчике. Думала, Стайфа спит и видит, как меня сжигают на костре, а она становится женой кузена. Но, похоже, я ошибалась. Захотелось извиниться, но не стала. Оставив это на потом, лишь шепнула:

– Спасибо.

– Не благодари, – вдруг оскалилась она.

Шагнув ко мне, стремительно сорвала с моей шеи ленточку, на которой крепился кулон. Похолодев от ужаса, я попыталась помешать ей, не дать забрать мой оберег, но эта змеюка оказалась быстрее.

– Ведьма посмела обмануть благородного господина! – тем временем прошипела Стайфа. – Вышла за него замуж, осквернив храм Трёхликой. Слышала, что за этот проступок её полагается сжечь на костре!

В момент пали чары, наложенные на мою внешность, и в одном из многочисленных зеркал, украшающих храм, я увидела растрёпанную девушку в повседневном платье. Сердце пропустило сразу несколько ударов. Если до этого жрец не узнал меня под магической личиной, то сейчас точно вспомнит целительницу с окраины и поймёт, что покупал зелья у настоящей ведьмы.

Резко развернувшись, я вздрогнула, наткнувшись на странный взгляд господина Алсея, и застыла, будто добыча, окружённая хищниками. О чём там визжала эта ненормальная? Сжечь?! Я слышала, что когда-то действительно могли так поступить с ведьмой, но времена изменились. Господам выгодней воспользоваться силой дарительницы, чем полюбоваться на бесполезный факел.

Но вокруг нас медленно сжималось кольцо мужчин, одетых в белоснежные одежды. На лицах смятение, страх, презрение, а ещё жгучая ненависть.

– Остановитесь! – жёстко приказал Антжэ, и они замерли.

Тем не менее паника подступала и хватала за горло, не давая дышать, ведь жрецы Трёхликой обладали огромной властью. Храм существовал сам по себе, как королевство в королевстве. Здесь царили другие порядки. Впервые я подумала, что могу и не выйти отсюда. Живой.

– Действительно, – задумчиво отозвался верховный жрец. – Такой закон существовал, но он давно не применялся. Кстати, откуда вы узнали об этом, госпожа Скетс? В архив храма могут входить лишь жрецы и…

Осёкся и глянул поверх моей головы.

– Что ты задумал?

Я попыталась обернуться, но жрец неожиданно шагнул ко мне и схватил за плечи, не давая этого сделать. Взгляд мужчины давил на меня, рот исказился, нижняя губа едва заметно подрагивала. Антжэ был так напряжён, будто прикосновение ко мне причиняло ему боль. Казалось, он вот-вот оттолкнёт меня. Или прижмёт к себе.

– Господин Картан, вы обманули меня! – капризно воскликнула Стайфа. – Сказали, что жрецы сожгут ведьму, как только разоблачат. Уверяли, что Его Святейшество не потерпит, если одна из уличных девок осквернит храм!

– Не расстраивайтесь, госпожа Скетс, – тихий мужской голос прозвучал обманчиво мягко. – Я никогда не предполагал, что жрец может влюбиться в ведьму, но, поверьте, это нам на руку.

Глава 32. Если тебе легко, значит, ты летишь в пропасть

Лалин

Я стояла и смотрела в глаза человеку, который много раз приходил ко мне в лавочку и покупал зелья. Почему-то в этот момент вспоминалось, какие именно. Возможно, я боялась думать о том, что происходит в этот страшный момент моего разоблачения, поэтому мысли блуждали в прошлом.

– Почему вы ничего не предпринимаете? – вкрадчиво поинтересовался мужчина, который был заодно со Стайфой. – Господин Алсей, вы не можете простить этой женщине двойное преступление. Мало того, что она обманула первого советника короля, так ещё и очаровала Верховного жреца, который поклялся верности Трёхликой. Лишь смерть на костре смоет её грехи!

– Заткнись, Картан! – прошипел Антжэ.

Он продолжал удерживать меня, и я ощущала, как подрагивали пальцы, что сжали мои плечи. Казалось, мужчина сражается сам с собой, худое лицо исказилось, на щеках подёргивались желваки. Хотелось верить, что этот человек встанет на мою сторону, но я не питала иллюзий. Жрецы Трёхликой всегда были противниками ведьм, они и дальше вылавливали бы девочек и сжигали их заживо, не будь магам пользы от дарительниц.

– Вы не можете оставить эту девушку в живых, – с нажимом произнёс Картан. – Казните её, и очиститесь сами. Это ваша плата Трёхликой за грехи!

Я скривилась от горечи, печалясь о судьбе тех, кто погиб таким страшным образом. Те дети не виноваты в том, что родились с природной магией! Как и я… Тихо произнесла:

– В чём вы меня обвиняете? – отступила на шаг, вырвалась из рук жреца и повернулась к человеку, который смотрел на ведьму, как на грязь на подоле нищенки. – Обманула первого советника? Вы всерьёз считаете, что простая ведьма обвела бы герцога вокруг пальца?

– Ты продавала зелья, – пожал плечами Картан. – Имела возможность подлить господину Скетсу даже любовное.

– Вы думаете, сильнейший маг королевства не почуял бы подвоха? – саркастично отозвалась я. Он скривился, будто от зубной боли, а я продолжила: – Вы забыли, что маги не страдают от болезней простых людей и не приобретают зелья у целителей? То, в чём вы упрекаете меня, притянуто за уши.

Его лицо казалось высеченным из камня. Как же мне доказать невиновность тому, кто не желает её признавать? От господина Картана веяло смертельной опасностью, и его намерения на счёт меня были как на ладони. Короткой усмехнувшись, он повернулся к верховному жрецу и неожиданно признался:

– Здесь я соглашусь с ведьмой. – Но язвительно продолжил: – Вряд ли герцогу помогли какие-то травки, но эта чертовка добавляла в зелья свою магию. Возможно, будь Скетс