— Предчувствия — штука ненадежная.

— Если бы я решил рассказать Инквизицииправду, — продолжал я. — Решил бы уйти из Дозора в Инквизицию… Что тогда?

— Ты же не ушел, — сказал Гесер. — Несмотря навсе намеки Витезслава. Что еще, Антон? Чувствую, у тебя новый вопрос на языкевертится.

— Как так получилось, что ваш сын — Иной? —спросил я. — Это же лотерея. Редко в какой семье Иных рождается ребенок-Иной.

— Антон, либо иди к Витезславу и излагай своидомыслы, — тихо сказал Гесер, — либо дуй к Светлане, как собирался. Меня отэтого допроса избавь.

— Не боитесь, что Инквизиция все обдумает исообразит, в чем было дело? — спросил я.

— Не боюсь. Через три часа Витезслав подпишетбумага об окончании расследования. Поднимать дело они не станут. И так в дерьмепо уши.

— Удачи вам с реморализацией Тимура, — сказаля. И двинулся к двери.

— У тебя еще неделя отпуска, побудь с семьей!— сказал Гесер вслед.

Вначале я хотел гордо сказать, что в подачкахне нуждаюсь. Но вовремя остановился. Какого черта?

— Две недели, — сказал я. — У меня однихотгулов на месяц накопилось.

Гесер смолчал.

«БМВ» я решил сдать, вернувшись из отпуска. Вконце-то концов…

По свеженькой трассе — раньше это были ухабы,соединенные участками шоссе, теперь участки шоссе, изредка прерываемые ухабами— машина легко шла на ста двадцати.

Хорошо быть Иным.

Я знаю, что не попаду в пробку. Я знаю, чтонавстречу мне не выскочит самосвал с пьяным водителем. Если кончится бензин, ямогу залить в бензобак воду — и превратить ее в горючее. Ну кто же не захочетродному ребенку такой судьбы? Вправе ли я осуждать Гесера и Ольгу?

Магнитола в машине была новенькая, с гнездомдля мини-дисков. Вначале я хотел воткнуть туда «Боевые протезы», потом решил,что мне хочется чего-нибудь более лиричного. И поставил «Белую гвардию».

Я не знаю, что ты решил,

Я не знаю, кто там с тобой,

Ангел ниткой небо зашил,

Синей и голубой…

Я не помню вкуса потерь,

Я не в силах противиться злу,

Каждый раз, выходя за дверь,

Я иду к твоему теплу…

У меня зазвонил мобильный. И тут же умненькаямагнитола уменьшила звук.

— Света? — спросил я.

— До тебя не дозвонишься, Антон.

Голос у Светланы был спокойный. Значит, все впорядке. И это самое главное.

— Я тоже не мог до тебя дозвониться, — призналсяя.

— Видимо, атмосферные флюктуации, —усмехнулась Светлана. — Что случилось полчаса назад?

— Ничего особенного. Поговорил с Гесером.

— Все нормально?

— Да.

— У меня было предчувствие. Что ты ходишь покраю.

Я кивнул, глядя на дорогу. Умница у меня жена,Гесер. Надежные у нее предчувствия.

— А сейчас все в порядке? — уточнил я.

— Сейчас все в порядке.

— Света… — одной рукой придерживая руль,спросил я. — Что делать, если не уверен, правильно ли поступил? Если мучаешьсявопросом, прав или нет?

— Идти в Темные, — без колебаний ответилаСветлана. — Они не мучаются.

— И это весь ответ?

— Это единственный ответ. И вся разница междуСветлыми и Темными. Ее можно называть совестью, можно называть нравственнымчувством. Суть одна.

— Такое ощущение, — пожаловался я, — что времяпорядка кончается. Понимаешь? А настает… не знаю. Не Темное время, не Светлое…и даже не час инквизиторов…

— Это пограничное время, Антон, — сказалаСветлана. — Это всего лишь ничье время. Ты прав, что-то близится. Что-то в миреслучится. Но еще не сейчас.

— Поговори со мной, Света, — попросил я. — Мнееще полчаса ехать. Поговори со мной эти полчаса, ладно?

— У меня на мобильнике денег мало, — ссомнением ответила Светлана.

— А я тебе сейчас перезвоню, — предложил я. —Я же на задании, у меня мобильник казенный. Пускай по счету Гесер платит.

— И совесть тебя не станет мучить? —засмеялась Светлана.

— За сегодня я ее натренировал.

— Ладно, не перезванивай, я заколдую своймобильник, — сказала Светлана. То ли в шутку, то ли всерьез. Я не всегдапонимаю, когда она шутит.

— Тогда рассказывай, — сказал я. — Что будет,когда я приеду. Что скажет Надюшка. Что скажешь ты. Что скажет твоя мама. Что снами будет.

— Все будет хорошо, — сказала Светлана. — И яобрадуюсь, и Надя. И мама моя обрадуется…

Я вел машину, в нарушение всех строгих правилГАИ прижимая мобильник к уху одной рукой. Какие-то грузовики все неслись инеслись по встречной полосе.

Я слушал, что говорит Светлана.

А в динамиках все пел и пел тихий женскийголос:

Когда ты вернешься, все будет иначе

И нам бы узнать друг друга…

Когда ты вернешься,

А я не жена, и даже не подруга.

Когда ты вернешься ко мне,

Так безумно тебя любившей в прошлом,

Когда ты вернешься

Увидишь, что жребий давно и не нами брошен…

Отдых в Подмосковье всегда был уделом людейлибо бедных, либо богатых. Это средний класс выбирает турецкие отели спрограммой «все включено, пей, сколько влезет», знойную испанскую сиесту иличистенькое побережье Хорватии. В средней полосе России средний класс отдыхатьне любит.

Впрочем, среднего класса в России немного.

Профессия учителя биологии, пусть даже и впрестижной московской гимназии, к среднему классу никак не относится. Если жеучитель — женщина, если сволочь-муж три года назад ушел к другой, никак непосягая на право матери воспитывать двоих детей, то о турецких отелях можнотолько мечтать.