Шестнадцатый век станет погибельным веком для тех, кто истязал и мучил Русь два с половиной столетия. Самым роковым образом начнётся он для потомков Чингисхана: придёт их время платить по счетам! В 1502 году Крымское ханство нападёт на Большую Орду и уничтожит её. Звери станут рвать друг друга на части. Ещё через полвека благодаря стратегии Ближней думы юного Иоанна Четвертого, сгинули орды Астраханская и Казанская. Русь занимала территории своих мучителей – и занимала жёстко, продуманно, бескомпромиссно. Будет ещё держаться Ногайская Орда, а за ней и Сибирская – до срока.

Обе орды платили Москве умеренную дань, и, кажется, все были довольны. Буря над Волгой и Уралом только ещё собиралась.

Хан Кучум, внук Ибака, смолоду знал самое главное: он должен вернуть трон своих великих дедов! Он объявил войну всем из рода Тайбуги и стал действовать. Собрав армию из разных племён – сибирских татар и ногайцев, узбеков и казахов, – он ударил по хану Едигеру и победил его в 1563 году. Он мстил за деда Ибака! Кучум убил и Едигера, и его брата Бекбулата, и многих других, кто был с ними. Занял великие земли по берегам Иртыша и Тобола, быстро покорил племена остяков и манси и в городе Кашлыке, бывшем столицей Сибирского ханства, стал царствовать по-своему мудро и надёжно.

Хан Кучум, внук вышеупомянутого Ибака, был горд своей кровью. Владыка мира, некогда изменивший историю человечества, жил в нём, своём потомке! Кучум, очень религиозный мусульманин, призывавший к себе шейхов и сеидов, строивший неприхотливые мечети в Сибири, не просто сел царствовать – он лелеял великую мечту о будущем объединении всех татар и создании новой великой империи на просторах Евразии. Ведь вышел же из степей Монголии триста пятьдесят лет назад его предок Чингисхан и завоевал почти весь мир!

Так почему бы не повториться такому?!

Амбиции Кучума были велики! Он имел талант полководца и организатора. Только вот одно останавливало: Сибирское ханство было очень малочисленным в сравнении с другими ханствами, царствовавшими там, за Камнем. И Русь, главный его враг после Тайбугинов, уже была другой. Но об этом хан Кучум и думать не хотел!

Он считал для себя великим позором платить Руси дань. Пусть небольшой ясак – соболями, и всё равно – позор! Кто они такие? Великие князья, вдруг назвавшиеся царями! Царь – это он! На земле монголов царём может быть только тот, в ком течёт кровь Чингисхана!

Кучум был хитёр. Пока он воевал со своими соседями – племенными сибирскими князьками, он исправно отправлял за Камень московитам соболей. Но когда Сибирь оказалась им покорена, хан тотчас же переменился. И первым шагом Кучума был отказ платить Москве ясак, а вторым стало нападение на Пермь Великую. После того как Москва была сожжена крымцами и ногайцами в 1571 году, к хану Кучуму пришло второе дыхание. Его племянник Маметкул в 1573 году разграбил весь Пермский край. Сибирцы нещадно и против всех правил убили московского посла Чебукова со всеми его людьми, доказав, что варвары – они и есть варвары, и чем в пух и прах разметали любую возможность будущего мира. Теперь Кучум надеялся только на победу! Это было время, когда Русь тонула в Ливонской войне и опричнине, когда черемисы боролись за самостоятельность и никак не хотели делить свою будущую судьбу с Москвой. От севера через Урал и до самой Волги бунтовали кочевые народы Поволжья. Великий бунт готовил хан Кучум против недавних, как он считал, ордынских холопов, поднявших столь высоко и не пойми как голову.

Это были годы непрекращающихся войн в Перми Великой!

Летом 1581 года вогулы, жившие по рекам Чусовой и Вишере, восстали против русских – напали и пожгли крепости, людей побили. За ними двинулся на Пермь пелымский князь Аблегерим. Пройдя по рекам Лозьве и Вишере, он вылетел из-за Камня и обрушился на Чердынский край. С ним было семьсот человек. Пермяки и строгановцы встали насмерть и отбили его нападение. Но было ясно: край ослаблен военным сборами и обнищал людьми. Речь больше не заходила о том, чтобы добывать соль в полной мере – и для Москвы, и для продажи во все стороны света, чтобы добывать золото и серебро, драгоценные камни, руду и ковать оружие. Надо было выживать! И, самое главное, положение могло только ухудшиться. А противник креп за Уралом: крепли духом остяки и вогулы, убедившиеся, как ослаб Пермский край, и хуже того – крепло Сибирское ханство. Русская Пермь сама становилась добычей врагов, подобно раненому медведю, рядом с которым уже хрипят от бешенства и злобы голодные волки.

Минул 1581 год, а в 1582-м был подписан Ям-Запольский мир. Из Польши возвращались измотанные русские полки. А главное: возвращались свободные бойцы – казаки!

Именно тогда ещё молодому Максиму Яковлевичу Строганову и пришла мысль: а не позвать ли казаков на защиту Пермского края? Почему именно ему? А потому, что его владения, хоть и самые обширные, но ближе всех располагались к Камню и потому были самыми уязвимыми. Как самый богатый из Строгановых, Максим призвал к себе двоюродного брата – Никиту Григорьевича, а также дядю – Семёна Аникиевича, с которым так долго враждовали и судились их отцы – Яков и Григорий и хоть и выиграли эту битву, но ушли из жизни раньше.

Родственники собрались на Чусовой – в одной из самых защищенных крепостей Максима Строганова.

– Войне конец, – сказал Максим, – надо волжских казаков звать в Пермь! Сулить им добра всякого! Да хоть процент с прибыли нашей! Только бы согласились! Иначе худо нам будет! Что скажете, кровники? Дядя? Никитка? – Он зло глянул на родню. – Не молчите, я хоть и крайний, но после меня и за вами придут!..

– Казаки привыкли к свободе, – заметил Никита Григорьевич. – Сладим мы с ними?

– Не звери же они дикие наконец, – с надеждой вопросил Максим. – Главное, интерес их найти!

– Знамо, какой у них интерес! – усмехнулся Семён Аникиевич. – Звонкая монета! Бандиты они! Всё ценой золота меряют!

– А ты, дядька, чем меряешь? – усмехнулся Максим. – Манной небесной?

Все трое неожиданно рассмеялись. Строгановы походили друг на друга. Может, у кого ума было поменьше, у кого хватка слабее, но смотрели они на мир одними глазами – купца и старателя.

И тут Семён Аникиевич сделал мудрое замечание:

– Вот что, племянники. Слышал я, – он кивнул, – из Москвы весточка доходила, что царь на волжских казачков осерчал больно за их разбои, кое-кому велел голову снять, а кой-кому уже снял. Если мы без ведома Москвы душегубцев зазовём, сами в дерьме по уши окажемся. Царь-то у нас – лютый!

– Так что ж делать? – спросил Никита. – Как быть?

– А вот как, – ткнул пальцем в Никиту хитрый Семён Аникиевич. – Мы, племяш, хитро поступим. Мы попросим у царя соизволения нанять на службу войско из бродячих людей, а то, что это казаки волжские, не скажем. Царю нужно, чтобы мы не сгинули в этом краю? Нужно. Вот он добро и даст. А мы уже теперь на Волгу гонцов пошлём. Ведь ясно: снег сойдет – жди из-за Камня гостей. Чтобы казаки и согласились, и успели ко времени прилететь, нам с вами, племяши, ещё помолиться надобно! А, Максимка?

– Дело говоришь, – кивнул тот.