Пока она не разобралась в своих истинных чувствах. Потому что в том, что сказал Бенуа, было зерно правды. Так что она разыскала Анаис, которая каким-то образом сумела понять, что произошло, несмотря на сбивчивую речь Скай. Пожилая женщина просто улыбнулась, похлопала ее по руке и повела к машине. Анаис отпустила своего водителя, и Скай вскоре поняла панику в глазах шофера.

Анаис так лихо управляла машиной, что Скай иногда придерживалась за свое кресло.

Они приехали к этому великолепному маленькому загородному коттеджу.

Анаис позаботилась о том, чтобы в коттедже было достаточно еды и припасов на некоторое время, и ушла только после того, как Скай заверила ее, что с ней все будет в порядке. Это была ложь. Она это знала. И Анаис знала это. Но они оба молчаливо согласились поверить в ложь.

Коттедж был окружен полями, которые, если не считать прекрасного сада, были единственным, что было видно на многие мили вокруг. И это было хорошо потому, что первые два дня Скай только и делала, что плакала. Она плакала о себе, о Бенуа, о том, что у них могло быть, но не случилось.

Она не отвечала на звонки, сообщения и электронные письма своих сестер. Какая-то ирония заключалась в том, что теперь они начали волноваться за нее. Она позвонила каждой из них два дня назад, рассказала немного о том, что произошло, и очень много о том, как сильно она их любит. Она заверила каждую, что ей просто нужно немного времени, чтобы побыть наедине с собой.

Все это время слова Бенуа звучали в ее голове, как обвинения, и она знала, что он прав. Она понимала, что ей нужно отпустить своих сестер, перестать зацикливаться на них и жить своей жизнью. Она восхищалась Бенуа, который смог раскрыть в ней ее силу и мужество в Коста-Рике. С его появлением ей стало интереснее жить. И она понимала, что она должна сама находить источник жизненной радости, а не заимствовать его у Бенуа. А это потребует времени.

Когда солнце скрылось за горизонтом, Скай разожгла камин в маленькой гостиной коттеджа. Она знала, что это роскошь — летнего тепла все еще было достаточно, чтобы не мерзнуть ночью. Но она искала тепла от пламени, чтобы избавиться от холодной боли, которую чувствовала в своем сердце.

Она читала дневники, копии которых ей пересылала Саммер. Этим утром в ее электронной почте появилась новая партия дневников с припиской от сестер о том, что они любят ее и будут рядом, если они ей понадобятся. И Скай начала задаваться вопросом, не пора ли ей заняться собой и предоставить сестрам для разнообразия самим принимать решения. Это было непросто, но это правильно.

Она подумала, что ей будет больно читать о Кэтрин и ее Бенуа. И не ошиблась. Она плакала вместе с Кэтрин из-за потери Бенуа Шалендара. Семья Бенуа не могла сравниться с семьей пэра. Скай нашла своего рода сходство с болью и страданиями Кэтрин, поскольку они вторили ее собственным. И почувствовала решимость, когда Кэтрин отправилась на Ближний Восток со своим дядей, решив избавиться от душевных мук. Ближний Восток, где Стар теперь искала вторую часть головоломки — ключ от потайной комнаты.

А вчера она позвонила матери. Скай инстинктивно знала, что еще не готова говорить о своем отце, рана была слишком свежа. Но ее мать… им нужно было поговорить. Скай предпочла бы говорить с ней не по телефону, но другой возможности сейчас не было. Так что, когда мать спросила ее, все ли с ней в порядке, Скай от радости слышать ее голос бессмысленно плакала в трубку около пятнадцати минут. В то же время ее красивая, добрая, жизнелюбивая мать изливала такие же бессмысленные слова утешения и любви в ответ, пока рыдания Скай не стихли.

Даже сейчас у нее в горле образовался комок при мысли о том, что она упустила в детстве, пытаясь наладить отношения и с отцом, и с матерью, но все равно чувствовала себя чужой в обеих семьях.

Мариам Соме сказала, что готова немедленно вылететь к Скай. И они обе рассмеялись, зная, что ни у одной из них нет денег и что Мариам недостаточно здорова, чтобы куда-то лететь. Она пообещала Скай, что заварит себе чашку ромашкового чая, возьмет большое одеяло, сядет в удобное кресло и хорошо проведет время.

И хотя Скай начала рассказывать всю историю с момента похорон Элиаса Сомса, затем перенеслась в Коста-Рику и обратно в ее собственное детство, она все же коснулась и подслушанного разговора между ее отцом и его женой о безобразном поведении Скай, и ее несостоявшегося обучения в университете, Бенуа и Анаис, Кэтрин и ее Бенуа, а закончила историю в маленьком коттедже во Франции. Мариам Соме внимательно слушала, сочувствовала и сопереживала своей дочери. Ни разу она не спросила, почему Скай не рассказала ей об этом раньше, и не отчитала ее за секреты и обиды, которые та скрывала.

Пока Скай не рассказала о самой страшной обиде, самом страшном признании в том, что она держала мать на расстоянии, потому что стыдилась ее.

Секунда молчания матери была самым долгим моментом в ее жизни.

— Любовь моя, в моих глазах задача ребенка как личности состоит в том, чтобы сформироваться отдельно от своих родителей. Так это произошло со мной и моим отцом Элиасом. И я не мешала тебе становиться самостоятельной.

— А Элиас? — спросила Скай.

— Ну, он всегда был скверным человеком, — грустно ответила мать. — Скай, я знаю, что мой… образ жизни доставлял проблемы моим детям. Трудно было и нашим соседям, и вашим учителям, и родителям ваших друзей. Я сожалею об этом — я не извиняюсь за свой выбор, потому что я сознательно совершала все свои поступки. Но я прошу прощения за боль и затруднения, которые возникали у вас. Я не люблю говорить о твоем отце, потому что я очень давно не видела его, чтобы сказать о нем хоть что-то. Но… характер у него просто не такой сильный, как у тебя, у меня и особенно у его жены. Он любит тебя, Скай. Он просто никогда не умел проявлять свои эмоции.

Скай позволила себе привыкнуть к этой мысли. Они еще немного поговорили, и Скай пообещала позвонить через несколько дней, когда она определится со своими планами. Это был нелегкий разговор, и впереди им предстояли трудные времена. Особенно, что касалось общения с ее отцом, но, что бы ни случилось с драгоценностями — если ей и ее сестрам каким-то образом удастся их найти и продать поместье, чтобы заплатить за лечение матери, — Скай знала, что исцеление души благодаря разговору с ней поддержит ее.

Незадолго до окончания разговора ее мать спросила, почему не сказала Бенуа правду о том, на что она потратит деньги, если они найдут драгоценности. В голосе матери не было осуждения, но Скай все равно это почувствовала. Она придумала себе сто отговорок, и все они были одновременно правдой и ложью. То, что сначала она не доверяла ему, а потом он не доверял ей, было правдой… но недостаточной причиной, чтобы промолчать.

— Он может оказать тебе поддержку.

— Мама, пожалуйста, не говори так.

— Я не имею в виду себя. Ну, не только себя. Ты оказала себе медвежью услугу, не позволив ему быть рядом с тобой, не позволив ему быть тем, кем ты его считаешь.

— А если я ошибаюсь, мама?