– Затем, – огрызнулась я, – что теперь полностью утвердилась в своем предположении: Дульсинея покинула этот дом не по собственному желанию. Она слишком педантична и аккуратна, чтобы уехать, не наведя в комнате полного порядка. Теперь надо проверить выход из подземелья. – Гуськом мы двинулись искать дверцу. Хотя «искать» – громко сказано. Ее никто и не прятал. Сверху к ней вели забетонированные ступеньки. Я их даже едва не пересчитала носом. Навес из металлочерепицы защищал вход от возможных осадков.

Наталья попробовала открыть дверцу какой-то щепкой, которая тут же сломалась. Подруга сдалась, бормоча, что этот сейф лучше всего открывать со стартовой площадки из подвала под ускорением. Алена озабоченно посмотрела на свою ногу, где красовался внушительный синяк, и засомневалась, ссылаясь на то, что апробирование данного метода дало только один положительный результат – мы нашли выход из подвала, хотя снаружи он и сам лезет на глаза.

Осмотр маленькой площадки перед входом не открыл ничего интересного. Наверху земля была достаточно сухой и притоптанной. Только через десяток шагов я нашла то, что искала. Со всей очевидностью здесь что-то тащили волоком. Ровная полоса тянулась по направлению к берегу.

– Вот, говорили, уехала, она и уехала, – зловеще начала Наташка.

– Не уехала, а увезли! – поправила ее я.

– Если так, не думаю, что сиделке это понравилось. Надеюсь, ехала все же не вперед ногами.

– Не вперед, – успокоила я подругу. – Дульсинею Петровну тащили на каком-то большом куске материи, типа покрывала. В положении «вперед ногами» трудно удержаться и не съезжать без конца.

– Да-а-а-а… Это бы ей точно не понравилось, – вздохнула Алена. – Может, ее украли?

– Ну да – чтобы почувствовать разницу в жизни: «до нее» и «после нее». «После нее» – застрелиться, поскольку жизни уже не будет. Интересно, кто же этот мазохист? – Наталья выпрямилась, прогнула спину назад и вернулась в исходное положение человека, следящего за своей осанкой. Я, не меняя согбенного положения, поплелась по следу к озеру. Подруга шла рядом, а Алена в носках унеслась вперед, и вскоре мы услышали ее напряженный голос:

– Здесь кто-то с горочки скатился!

Я забыла про обязанности ищейки и полетела вперед. Действительно, по песчаному склону тянулся все тот же ровный след – как от большого мешка. Обрывался он почти у берега.

– Ее утопили! – испуганно прошептала Наташка, не рискуя ступить на мостки. – Прямо в покрывале!

– Если и утопили, то не здесь, – вновь утешила я подругу. – Сначала вывезли подальше. И, скорее всего, на водоплавающей посудине.

– А может, Дульсинея Петровна сама сбежала? – жалобно предположила дочь. – Впрочем… покрывала с мотором пока еще никто не изобрел. Да и не похожа она на Старика Хоттабыча. В первую очередь – характером.

– Что будем делать с Юлей? Может, вызовем милицию? Не нравится мне все это… – Наталья призадумалась и сама себе ответила: – Нет, подождем до завтра. Приедет Валерий, пусть они между собой и разбираются. А мы завтра же с семьями и уедем. Хватит, наотдыхались! Живыми бы до дома добраться!

Я оглянулась, интуитивно почувствовав взгляд в спину. Бывает такое – вокруг никого нет, но чувствуешь себя очень неуютно. Так и кажется, что кто-то буравит тебя глазами. Плотные ряды прибрежных кустов могли скрыть роту солдат, но проверять свою интуицию не хотелось. А вот желание немедленно покинуть берег стало непреодолимым.

– Кажется, у меня поднимается температура, – преувеличенно громким голосом сообщила я, вытряхивая песок из тапочек и сметая его с ног.

– В первый раз вижу, чтобы температуру по пяткам мерили! – неожиданно рассердилась Наталья. – Что ты носишься со своей простудой? Если разобраться, у каждого из нас целый букет болезней!

– Главное, чтобы он не превратился в венок на могилку, – философски заметила дочь, тоже отряхивая ноги в носках от песка.

Я заторопилась наверх, не оглядываясь и не слушая Наташкиных язвительных замечаний про двигатель внутреннего температурного сгорания в моем организме. Постепенно чувство тревоги отступило, что позволило сбавить темп. Наталья с Аленой отстали. Дочь по-прежнему слегка прихрамывала, а ее ноги в носках выглядели такими беззащитными…

– Алена! Если бы тебя сейчас видел отец, то до конца жизни шпынял меня замечаниями. Не могла мои тапочки надеть?

– Фига себе! С больной головы на здоровую! Стянула мои шузики, и меня же за это ругает! – возмутилась Алена, обращаясь взглядом за поддержкой к Наталье. Та презрительно фыркнула. – И нашла на кого ссылаться! На папика! Ты дольше меня с ним живешь. Давно бы уже научилась делать все по правилам. И за обувью, как за родной, смотреть.

Несмотря на общую нервозность, я прыснула от смеха. Димка – великий педант, у которого все в жизни должно лежать по полочкам. В какой-то передаче ему довелось услышать совет обувных дел мастера о правилах ухода за кожаной обувью. Тот рекомендовал смазать ее касторовым маслом или детским кремом, дать хорошо просохнуть и потом аккуратно отполировать. Касторового масла дома не нашлось, Димка не поленился сбегать в аптеку, но касторки и там не оказалось. Не долго думая, муж приобрел детский крем и, разложив в порядке очередности свою обувь для всех сезонов, стал подавать нам с Аленой наглядный пример правильного за ней ухода. Влетевший Славик с порога не смог разобрать, чем занимается родитель, но, приглядевшись, громко спросил, не ошибся ли тот тюбиком. Димка поучительно объяснил суть благотворного влияния детского крема на ботинки. Сын, повертев тюбик в руках, спросил, обязательно ли покупать крем с витамином «А», как этот, или можно обойтись без добавки?

«Обязательно! – строго ответила Алена, опередив отца. – Он благотворно сказывается на зрении. Видишь, сидим и ждем?»

«Чего?» – удивился сынуля.

«Специально для тупых – объясняю: ждем, когда ботинки прозреют. Сами будут дорогу выбирать. В конце концов им там, ближе к земле, виднее…»

Не доходя до дома метров сто, мы остановились. Алена, внимательно изучая свои носки, предложила переговорить с Юлей начистоту. Наталья категорически возразила, ссылаясь на необходимость дождаться Валерия. Возможно, Дульсинея действительно уехала, а след, который мы обнаружили, был оставлен ее багажом. Ну имелась у нее в руках здоровенная сумка – как у «челноков»! И перла она ее волоком. А то, что в комнате не убралась, так это ее личное дело, и она это личное дело закрыла на ключ, чтобы никто неубранной кровати не видел. Торопилась уехать, вот и все!

Я молчала, поскольку о том, что пришло мне в голову, говорить не хотелось. И проверить – не мешало бы. Вот только как это сделать? Додумать мысль до конца мне не удалось…

– Что-нибудь случилось? – раздался позади меня громкий голос Юли.

И как я ее не заметила? Хотя и немудрено – вертела головой по сторонам, а она зашла с тыла. Наталья с Аленой были слишком увлечены, чтобы обращать внимание на кого-то еще, кроме самих себя. Разом повисла напряженная тишина. Определенно, Юля поняла, о чем идет речь, – не могла не слышать, но вот вида не подала. Не обиделась, не оскорбилась. Только плотно сжатые губы и напряженно прищуренные глаза выдавали негативную реакцию.