Спустя еще полчаса я стою у выхода, испытывая плотное чувство дежа-вю от происходящего. Снова вся семья Аллаевых вышла нас проводить, с той лишь разницей, что Маруся теперь полусонная повисла на руках у Максима — и я вообще не поняла, как так получилась.

— Я ворота оставляю открытыми, или ты как вчера — до утра? — ничуть не смущаясь, подкалывает Максима сестрица, и я готова сгореть от ее довольного взгляда в нашу сторону.

Максим тяжело вздыхает, мимолетно поглядывая на свои окна — а затем машет ладонью.

— Закрывай. Если уж начал развивать остеохондроз — нельзя бросать все на полпути.

Пока мама с Ириной удивленно хлопают глазами, Максим разворачивает меня за плечи — и ведет к домику напротив, кажущимся темным и маленьким в сравнении с их почти особняком с горящей территорией.

— Что, все настолько плохо? — с тревогой интересуюсь у мужчины, отпирая перед ним двери.

— Ну, как тебе сказать. Я всерьез раздумываю купить тебе нормальную кровать в спальню…

Максим проходит, сразу направляясь в Машину комнату, и укладывает ребенка на кроватку. Я достаю пижамку из шкафчика — Мария весь вечер носилась по двору, и нужно было хотя бы переодеть ее.

Когда я заканчиваю все дела в детской, Максим уже ждет меня в кухне-гостиной. На удивление, я вижу два бокала вина на столике, и беру один в руки.

— Я уже выпила на дне рождении, — напоминаю мужчине, садясь рядом на диван. — Хочешь, чтобы меня вырубило?

— Хочу, чтоб ты расслабилась. — Максим тянется, обнимая меня за плечи, и разворачивая лицом к себе, — после разговора с мамой ты, кажется, немного не в себе.

Я опускаю голову, рассматривая свои чуть подрагивающие руки, и делаю малюсенький глоток вина. Почему внезапно стало так некомфортно?

— Малыш, что она сказала?

— Не хочу об этом, ладно? — я ставлю бокал, и тянусь, обхватывая его за плечи, — ничего из того, что я бы не знала сама. В любом случае, кто бы что не говорил — это их, не наше. А наше мы построим сами.

— Снова вылезла моя романтичная девочка с сопливым носом? — он мягко прижимается губами к моему лбу, и я вспоминаю, что он так писал мне в нашем чате раньше, когда я немного не сдерживалась в эмоциях, — не смущайся. Мне даже нравится.

Максим не романтик. И больше — немного высмеивает обычные пошловатые свидания и комплименты. Но сейчас я ощущаю себя настолько выжатой и уставшей, что происто крепче прижимаюсь, напитываясь его теплом и энергией.

И плевать, что мы весь день провели вместе. Я соскучилась быть вот так — вдвоем.

— Хочу пить с тобой вино, смотреть веселые фильмы и обниматься, — шепчу я в его домашний свитер, немного пахнущий дымом и мясом, — а еще в морозилке есть мороженое.

— Эк тебя понесло-то, — качает головой Макс, но я чувствую в его тоне улыбку, — я-то думал, что иду сюда классно потрахаться… Шучу, шучу!

Он смеется моему возмущенно вздернутому подбородку, а затем наклоняется, медленно целуя в губы. Боже, его язык двигается так, что все возмущение от его «плана» исчезает напрочь!

— Я не против посмотреть с тобой фильм, — шепчет Макс, и я приоткрываю глаза, глядя на любимую улыбку на тонких губах, — но мы сделаем это, лежа в ванне, а я буду гладить тебя под водой, и массировать твою спинку. Что скажешь?

«Что люблю тебя, кажется, еще сильнее чем раньше».

Идиотка.

— Пошла за мороженным! — вскакиваю с дивана, и на слегка ватных ногах спешу к морозильнику.

Вот что со мной не так, а? Достаточно лишь капли нежности от этого мужчины — и я таю, изо всех сил стараясь не ляпнуть лишнего. И почему-то уверена, что мои признания сейчас абсолютно не нужны, и только все испортят…

Спустя десять минут в моей небольшой ванной набирается вода с половиной бутылки пены, а рядом на стуле — вино и ноутбук. Максим самолично выбирает для нас «Солнце ацтеков», рассуждая, что это хороший и не глупый фильм, а я за его спиной пытаюсь раздеться.

Ну почему это так трудно при ярком свете ванной комнаты?

— Настен?

Максим смотрит на мои замершие у края толстовки руки, и нехорошо усмехается, явно понимая, почему я медлю. Берется точно также руками за свой свитер — и медленно произносит, глядя мне прямо в глаза.

— Смотри, малыш. На счет три учимся не только вылизывать друг друга, но и раздеваться. Давай, со мной…

Он считает, а затем резко снимает с себя свитер, и я делаю так же. Его голая грудь тут же притягивает мой взгляд, а Макс с жадностью смотрит на мой спортивный бюстгальтер.

— Дальше.

Его руки на ремне джинсов — клянусь, нет ничего сексуальней. Эти длинные мужские пальцы, эффектно вынимающие пряжку, и расстегивающие пуговицу с ширинкой. Я, кажется, настолько залипаю в этом, что слышу довольный смешок, а следом полуприказ низким, грудным голосом.

— Повторяй, Настен. Иначе мне придется остановиться.

Мои руки путанно расстегивают собственные джинсы, и я, краснея, тяну их вниз. Почему процесс раздевания вживую выглядит совсем не так эротично, как где-нибудь в кино? Я ощущаю себя по-идиотски неуклюже, когда приходится стягивать узкую ткань, наклоняясь при этом до самых ступней.

Максим уже в одних боксерах, и вот еще один плюс этого мужчины — он не стесняется носить «веселое» белье. Трусы с авокадо — что может быть милее на мужике под сто девяносто ростом, и совсем не худощавой комплекции?

— Что за мука в глазах, малыш? — спрашивает сейчас этот мужчина, ничуть не смущаясь себя почти обнаженного в моей маленькой ванной, и глядя на мои переступающие худые ноги едва ли не с голодом.

— Не соблазнительно все это, — фыркаю, борясь с желанием сцепить на животе руки, — идеально раздеться можно только, если на тебе лишь шелковый халатик.

Максим делает пару шагов вперёд, качая головой, будто слушает дурочку, и становится рядом. Я ощущаю тепло от его тела — и звук воды как-то глохнет в ушах, как и весь остальной мир кроме его голоса.

— Зачем мне идеальные женщины, с нарисованными лицами, наигранными оргазмами, и пошлыми одеждами? — Его рука движется по краю моего простого бюстгальтера, черного с широкими лямками, — Мне нравится твои кудри и румянец сразу после секса. А еще как ты смешно пытаешься втянуть живот, когда наклоняешься, чтобы стянуть штаны, — я краснею до самого лба от этих слов, но Макс лишь приближает губы, заглядывая в мои глаза своим многообещающим взглядом, — твоя естественность — вот это соблазнительно, а не порнушные представления о сексе. Понимаешь?

Я киваю, медленно и на самом деле задумываясь над его словами. Мне ведь тоже это не вкатывает — крутые мужики с кубиками пресса, с длиннющей балдой между ног. Это — образ, навязанный нам из каких-то непонятных рассказов о том, «как всё должно быть».

Но на деле я с ума схожу по его витилиго на руке, мягким волосам с проседью, ироничной усмешке, и больше всего — интеллекту. Вот что для меня секс-секс на самом деле — а стереотипные самцы и рядом не стояли с моим Максимом.