– Потому что я хотела поберечь их чувства, – отводя взгляд в сторону, сдавленно отвечаю.

– Чьи чувства? – откровенно не понимает вояка.

– Тех людей, которых не смогла защитить! – срываюсь на него, больше не имея сил бороться с собственным раздражением. – Ты думаешь, я ничего не чувствую, глядя на жертв Чёрного Колдуна?! Думаешь, для меня их истории – пустой звук?! Пусть я и непричастна ко всем этим смертям, но это происходило здесь, у меня под носом, на моей земле! Мне, чёрт возьми, неловко смотреть им в глаза, ведь я должна была гарантировать им безопасность!

Выдыхаю и резко отворачиваюсь. Да, я сглупила, когда решила проявить излишнее гостеприимство. Сглупила, когда захотела показать всем, что я для них не чужая. С распростёртыми объятиями я стала открыта и для тех, кто вовсе не желает видеть во мне свою госпожу. Я стала уязвима для своих врагов.

Но я всего лишь хотела загладить вину предыдущей хозяйки тела за то, что та прозевала появление опасности на собственной территории.

Кажется, я заигралась в хозяйку паучьих земель.

– Вы вели себя крайне глупо. И я надеюсь, что вы сделаете все выводы без моей помощи, – чеканит Геон, затем выпрямляется над картой, которую рассматривал, и уходит в сторону, оставляя нас с Охотником наедине.

– Ваша ключница уже познакомила меня с артефактом, – произносит мужчина, скручивая карту и убирая её в карман своего плаща. А затем разворачиваясь ко мне.

Отступаю назад, сама не понимая, чего так боюсь.

И почему непроизвольно встаю в боевую стойку.

– Серьёзно? – протягивает Рэн. – После ночи любви будете делать вид, что я – ваш враг?

– Это не было ночью любви, – качнув головой, отвечаю. – Вы взяли меня, потому что были на своей территории. И потому что были сильнее меня.

– Вот как вам проще думать? – склонив голову, уточняет Рэн. – Эта ваша «отговорка на все времена» довольно унизительна.

Хмурюсь, пытаясь понять – о чём он?

А затем припоминаю свои же слова, сказанные Охотнику после нашего поцелуя в день смерти Май-Дуо, – что позволила это лишь потому, что он больше меня, сильнее и выше по статусу.

– Я в вас не заинтересована. Я вам это уже говорила, – бросаю ему, ощущая боль от напряжения во всем теле.

– Да вы же боитесь меня! – удивлённо сводит брови Охотник. – Смотрите так, будто я опасен для вас!

Естественно, опасен! У меня сердце сейчас из груди выпрыгнет! И я даже не понимаю, от чего именно: от ожидания или от страха.

– Вы столько раз отрицали свои чувства ко мне, что мне становится откровенно непонятно, что вообще сейчас происходит, – наконец не выдерживаю и озвучиваю то, что накипело: – Вы решили, что имеете право на меня только потому, что мы когда-то переспали?

– Мы переспали уже дважды. И после первого раза вы от меня понесли, – звучат холодные слова.

Бесит!!!

Кинжал застревает в стене позади его головы лишь потому, что он успел вовремя отклониться.

– Вы вообще понимаете, что творите? – на этот раз с искренним недоумением спрашивает Охотник. – Вы целились мне в голову.

– Я вам показываю свои истинные чувства, – кое-как сдерживая дрожь, цежу почти по слову, – хочу, чтоб до вас дошло.

Оружия вокруг ещё много. Не поймёт с первого раза – объясню доступно ещё раз десять.

– Что именно? – вырубив все эмоции из голоса, уточняет мужчина.

– Что я вас не выношу, – взяв себя в руки, отвечаю негромко.

Сколько раз он отбивал мою попытку протянуть ему руку?.. быть с ним рядом?.. Сколько пренебрежения он на меня вылил, прекрасно зная о моей симпатии?.. Сколько раз отсёк возможность сблизиться?..

А теперь, узнав, что я ношу его ребёнка, вдруг решил, что имеет право пользоваться этим телом для удовлетворения своих потребностей?!

Спасибо тебе, паук, что вытащил меня утром из его кровати. Боюсь, проснись мы вместе, мне бы снова голову отшибло, и я бы забыла, что любовью тут даже не пахнет.

Только словом «доступность».

Он решил, что теперь я доступна для него. Ему плевать на мои чувства.

И он не планирует менять своё отношение ко мне – он только что наглядно это продемонстрировал.

– Больше я вас к себе не подпущу, – предупреждаю Охотника.

Я не дам ему поставить на моём лбу клеймо «беру, когда хочу».

– У вас опять какое-то помутнение? Небо, а с вами действительно сложно, – коротко выдохнув, отзывается мужчина.

Серьёзно? Он намерен и дальше оскорблять меня?

– Прочь из моего замка! – произношу напряжённо.

– Мино, у любой глупости есть предел, – чётко произносит мужчина.

– Как и у любого произвола, – киваю, соглашаясь. – Я повторяю вежливо: покиньте, пожалуйста, эту территорию. Немедленно.

– Вы исчезаете из моей кровати, неожиданно открывая портал, о котором вообще ничего не должны знать, затем пытаетесь выставить меня каким-то насильником, взявшим вас без вашего согласия, и после этого прогоняете так, будто я нанёс вам смертельное оскорбление своим появлением. – Теперь и в голосе мужчины появляется напряжение.

– Вы оскорбляете меня одним своим присутствием! – цежу сквозь зубы.

– Мино, вы забываетесь! – повышает голос Охотник, а затем резко сокращает расстояние.

Пытаюсь отбиться от его рук, но терплю крах и оказываюсь буквально скрученной.

– Вам было хорошо этой ночью, так что здесь происходит? – суровым голосом спрашивает Рэн.

– Мне не было хорошо! Только моему телу! Потому что у него нет мозгов, и оно готово принимать любые ласки, – изворачиваясь, но так и не получая свободы, бросаю ему.

– Да что я вам такого сделал, что вы так меня ненавидите? – не выдерживает Охотник и валит меня на землю, всем телом придавливая и не давая возможности нанести ему очередной удар; затем произносит почти в самое лицо: – Я знаю все ваши реакции на мои прикосновения. Вижу, как вам это нравится. Чувствую ваше удо… – Мой крик вынуждает мужчину схватиться за уши, невольно выпуская мои запястья.

Не могу это слушать! Не хочу это слышать! Не хочу знать, что он знает, – и будет этим пользоваться в будущем!!!

Тело мгновенно холодеет, голова пустеет, а зрение словно расширяется. Чувствую зуд где-то в подкорке, когда из меня вырывается что-то плотное и липкое, имеющее одну цель – спеленать врага напротив в белый кокон и высосать из него все силы.

Охотник тратит несколько секунд на то, чтобы разорвать мои нити.

Его взгляд, когда он стоит надо мной и смотрит на меня вниз, сложно описать. В нём слишком много непонятных мне эмоций.

– Вы действительно готовы убить меня? – спрашивает он каким-то другим, словно отстранённым голосом. – Мне нужно время, чтобы обдумать причину такого поведения.

С