Воха скривился, как будто у него зуб вдруг заболел.

– Три дня…

– Хорошо, – согласился Толя. – Ты сказал. Тебя слышали. – Оглянулся в сторону Максима. – То, что причитается Шаману, передашь мне.

– Кстати, а товар?! – вскинулся «оружейник». – Там стволы очень дорогие!

– В кругу друзей ничем не щелкай, – ухмыльнулся Гном. – С уродов своих спросишь. Их косяк – они и ответят.

Воха угрюмо кивнул, подтверждая свое согласие. Впрочем, как раз его-то никто и не спрашивал.

– Все. Свободен. – Толя не был милостив к побежденным. – Стол оплатить не забудь.

Авторитет и Максим остались вдвоем.

– Я тебе позвоню, когда он бабло подгонит, – негромко сказал Толя.

– Нет необходимости, – отмахнулся Максим.

– Зря ты так, командир, – усмехнулся Гном. – Или, как из армии ушел, разбогател?

– Толян, ты мне лучше в другом вопросе помоги, – попросил Оболенский.

– Что за вопрос? – насторожился авторитет. Просьба ведь просьбе рознь… Пусть его и связывает давнее, еще армейское знакомство с Максимом, но, как ни крути, бывший офицер имеет какое-то отношение к правоохранительным органам. И если кто что пронюхает… Бывший сержант-срочник не боялся предъяв. Но и осложнять себе жизнь тоже не хотел.

– Есть такой Михей…

– Ну, есть, – согласился Толя. – Слышал.

– В его команде есть Кирпич…

– Не исключено. – Уровень, знаете ли, не тот, чтобы все московское бычье знать в лицо да по «погремухам».

– Этот Кирпич знает место, в котором похоронен один мой знакомый. Некто Малышев. Мне нужно только тело – к самому Кирпичу претензий нет.

– Хорошо, – коротко кивнул Гном. – Я поинтересуюсь этим вопросом. И…

– Что?

– Малышев – тот самый? – проговорил Гном с уважением. – Который Виктор?

– Ты его знаешь? – пришел черед удивиться Максиму.

– Ну, не то чтобы знаю… – отвел глаза Толя. Потом махнул рукой: – Короче, пытались мы его фирму под себя подгрести.

– И что?

– У него оказалась гэбэшная крыша. Мне просто объяснили, что лучше быть не таким богатым, как хочется, но зато здоровым и живым. Очень, кстати, доступно объяснили.

Гном повел плечами, вроде ему вдруг стало холодно. А ведь Оболенский знал, что напугать Толю – занятие не то чтобы сложное. Практически безнадежное. Это как же ему объясняли, что он сразу же отскочил?!

Однако Максим не стал ничего комментировать. Просто сказал:

– Да, речь идет о трупе Виктора Малышева. Есть данные, что михеевские его грохнули, а Кирпич закопал. Нужно тело, чтобы похоронить по-человечески. Чтобы сын его мог на могилу когда-нибудь прийти…

– Сделаем, – пообещал Гном.

– Тогда все те деньги, что задолжал «оружейник», возьмешь себе, – решил Максим.

– Годится, – согласился Толя. И добавил: – А Михей, оказывается, намного глупее, чем я о нем думал…

Максим еще раз прослушал запись телефонных переговоров между Старостиным и Михеем.

– Да-а… – протянул мрачно. – Не уберег я Малыша…

– Знаешь, он ведь не мальчик маленький, – негромко произнес сидевший рядом с ним Артем. – И когда влезал во все эти игры… Короче, он знал, чем рисковал.

– Наверное, – пожал плечами Оболенский.

– Короче, я предлагаю ликвидировать обоих, – решительно рубанул воздух ладонью Артем. – С учетом того, что я и так вне закона, исполню сам.

– Давай не будем торопиться, – предложил Максим.

– А Веронике ты сам скажешь? – прищурившись, взглянул на собеседника Рождественский.

– О чем? – немного напрягся Максим.

– О смерти ее мужа, – объяснил Артем.

– Значит, так! – решительно и резко начал Оболенский. – Пока что никто ничего не говорит! Ни Веронике, ни еще кому-либо! Ты видел труп?

– Нет, – вынужден был признать Артем.

– И я не видел, – дополнил Максим. – Вот когда увидим… Тогда и будем говорить. Нет трупа – нет смерти.

Несколько секунд сидели молча. Максим вел машину, Артем просто смотрел вперед сквозь лобовое стекло. Разумеется, он сопровождал приятеля на встречу. Бандитам никогда нельзя доверять до конца. Независимо от того, кем они были в прошлом, в настоящем, здесь и сейчас, они – бандиты. И живут соответственно положению.

Кроме того, необходимость пасти телефон Старостина отпала. Перехват показал, что бандит и гэбэшник окончательно утратили доверие друг к другу, переругались, перессорились. Фактически их альянс развалился. И осталась, в общем-то, мелочь – окончательно расставить все точки над «i». Что и предлагал сделать – причем самым радикальным способом – Рождественский.

– Ты хоть в курсе, что Лизавета… – начал было Оболенский, но Артем его перебил:

– В курсе.

– И кого ждете?

– Рано еще. Чуть позже сходит на УЗИ…

Еще помолчали.

– Что дальше делать будешь? – словно бы невзначай поинтересовался Максим. – Опять наемничать?

– Нет, – уверенно ответил Рождественский. – Хватит. Мне ребенка воспитывать надо. В этой стране и так безотцовщины много.

– И где собираешься осесть?

– На юге. Вот только документы нужны чистые. Паспорт Агарадзе засвечен.

– Ну, с документами – не проблема! – заявил Максим. – Переговорю с Гномом – поможет. Это в его возможностях.

– Тогда вообще все хорошо, – усмехнулся Артем. – Лизавета бизнес в Красногорске сейчас сворачивает… Квартиру продает…

– Рисковая все же баба! – то ли восхитился, то ли просто поделился мнением Максим.

– Это чем же она рисковая? – чуть приподнял брови Рождественский.

– Да с тобой, с уголовником, связалась, – широко улыбнулся Оболенский.

– Поговори мне еще! – вроде бы возмутился Артем. Однако на его губах тоже играла улыбка.

Кафе было небольшим и расположено не в самом престижном месте. Далеко от центра, на окраине. Впрочем, и цены тут были далеки от центровых, что обеспечивало владельцам стабильную клиентуру и, следовательно, пусть и небольшой, но все же стабильный доход.

Возле кафе остановилась вполне приличная иномарка, джип из тех, что не баловали этот район посещениями. Хлопнув дверями, из салона автомашины выбрались четверо. Несколько секунд постояли, поглазели по сторонам, изучая обстановку. И у тех, кто видел их глаза, не возникало желания продолжать знакомство. Даже у компании пэтэушников или, по-новомодному, лицеистов, что неподалеку сшибали мелочь и телефоны у менее нахальных ровесников, эта компания вызвала уважение.