— Можешь в целях конспирации взять меня под руку? — попросил Максон, когда явился за мной на следующий день.

Я немного поколебалась, но потом все же так и сделала.

К моменту появления принца служанки уже облачили меня в вечернее платье — невесомое голубое творение в имперском стиле с короткими рукавами-крылышками. Они оставляли руки полностью открытыми, и прикосновение накрахмаленного костюма Максона к голой коже заставляло ежиться. Да и необходимость обращаться к принцу на «ты» тоже уверенности не добавляла. Он, похоже, заметил мою скованность, потому что попытался отвлечь меня.

— Мне жаль, что она не заплакала, — сказал он.

— Вижу, как тебе жаль.

Мой шутливый тон явственно давал понять, что проигрыш не слишком меня расстроил.

— Я никогда раньше ни на что не спорил. Мне понравилось выигрывать. — В его голосе прозвучали виноватые нотки.

— Новичкам везет.

— Наверное, — улыбнулся он. — В следующий раз попытаемся ее рассмешить.

Я мгновенно принялась прокручивать в мозгу разнообразные сценарии. Что во дворце способно заставить Мэй покатиться со смеху?

Максон понял, что я думаю о ней.

— Какая у тебя семья?

— В каком смысле?

— В самом прямом. Твоя семья, должно быть, очень отличается от моей.

— Пожалуй. — Я рассмеялась. — Мы, например, не надеваем к завтраку тиары.

— Приберегаете к ужину? — усмехнулся Максон.

— Разумеется.

Он негромко прыснул. Наверное, я поторопилась записать его в снобы.

— Что еще тебе сказать? Я средняя из пятерых детей.

— Из пятерых? Ого!

— Ну да. У обычных людей, как правило, много детей. Я тоже завела бы целую кучу, если бы могла.

— Что, правда? — вскинул брови Максон.

— Да, — ответила я тихо.

Не знаю почему, но эта подробность вдруг показалась мне очень интимной. Кроме меня, об этом знал только один человек.

Накатила печаль, но я усилием воли прогнала ее прочь.

— Моя старшая сестра Кенна замужем за Четверкой. Она теперь работает на фабрике. Мама мечтает, чтобы я тоже вышла замуж как минимум за Четверку, но тогда мне пришлось бы бросить пение, а я этого не хочу — слишком его люблю. Хотя я ведь теперь Тройка. Так странно об этом думать. Вероятно, я попытаюсь и дальше заниматься музыкой, если получится. Потом идет Кота. Он скульптор. В последнее время мы практически его не видим. Он пришел проводить меня, когда я уезжала сюда, но этим все и ограничилось. Следующая я.

Максон непринужденно улыбнулся.

— Америка Сингер, — провозгласил он, — мой лучший друг.

— Все верно.

Я закатила глаза. Говорить о дружбе просто смешно. Во всяком случае, пока. С другой стороны, нельзя не признать, что он единственный, кому я открыла душу, не считая родных и Аспена. Ну и еще Марли. Может, с ним все то же самое?

Мы медленно двинулись по коридору к лестнице. Он, похоже, никуда не спешил.

— Следом за мной идет Мэй. Это она подложила мне свинью и не заплакала. Нет, в самом деле, это форменное свинство с ее стороны. Как она могла не заплакать! Сестра тоже художница. Я ее обожаю.

Принц внимательно посмотрел на меня. Говоря о Мэй, я немного расслабилась. Максон мне нравился, но я не была уверена, насколько готова впустить его к себе в душу.

— И самый последний — Джерад. Он совсем малыш, ему только семь. Он еще не определился, чем хочет заниматься — музыкой или рисованием. Больше всего он любит гонять мяч или наблюдать за жуками, что, конечно, очень увлекательно, но на жизнь этим не заработаешь. Так что мы пытаемся побудить его искать себя поактивнее. Ну вот, собственно, и все.

— А твои родители? — поинтересовался он.

— А твои родители? — вопросом на вопрос ответила я.

— Моих родителей ты и так знаешь.

— Ничего подобного. Я знаю только тот образ, который они демонстрируют на публике. Какие они на самом деле?

Я потянула его за руку, что было довольно-таки нелегко. Руки у принца оказались очень сильными. Даже под костюмом ощущались крепкие мускулы. Максон вздохнул, но в этом вздохе не было ни намека на раздражение. Похоже, ему нравилось, когда его донимали. Тоскливо, наверное, расти во дворце совсем одному, без братьев и сестер.

Пока он обдумывал ответ, мы вышли в сад. Завидев нас, охранники лукаво заулыбались. В саду уже поджидала камера. Разумеется, они желали запечатлеть первое свидание принца. Максон лишь покачал головой, и все мгновенно скрылись во дворце. Кто-то выругался. Я не горела желанием постоянно находиться под прицелом телекамер, но поступок принца меня удивил.

— Все в порядке? Ты какая-то напряженная, — заметил Максон.

— Ну, кого-то смущают плачущие женщины, а кого-то прогулки с принцами, — пожала я плечами.

Максон негромко рассмеялся, но ничего не сказал. Мы двинулись на запад. Солнце уже скрылось за лесом, хотя было еще только самое начало вечера. Стремительно подкрадывались сумерки, окутывая нас темным покрывалом. Когда позапрошлой ночью я пыталась найти уединение, именно здесь мне хотелось очутиться. На сей раз мы, похоже, в самом деле остались одни. И все шли и шли, дальше от дворца и ушей охранников.

— И что же во мне так тебя смущает?

Я заколебалась, но все-таки сказала то, что думала:

— Твой характер. Твои намерения. Я понятия не имею, чего ожидать от этой маленькой прогулки.

— А-а. — Он остановился и повернулся ко мне лицом. Мы стояли очень близко друг к другу, и, несмотря на теплый летний вечер, у меня по спине пробежали мурашки. — Думаю, ты уже поняла, что я не из тех, кто ходит вокруг да около. Сейчас я скажу тебе, чего именно от тебя хочу. — Максон сделал шаг ко мне.

У меня перехватило дыхание. Я очутилась ровно в той ситуации, которой страшилась. Ни охранников, ни камер, никого, кто мог бы помешать ему исполнить задуманное.

И тут у меня сработал рефлекс. Коленный. Я ударила его высочество коленом в пах. От души.

Максон вскрикнул и согнулся пополам, а я отскочила назад.

— За что?

— Тронешь меня хотя бы пальцем, будет еще хуже! — пригрозила я.

— Что?

— Я сказала, если ты…

— Да нет же, бешеная девчонка, я с первого раза отлично тебя расслышал. — Максон поморщился. — Я не понял, что ты хотела этим сказать?

Меня бросило в жар. Я поспешила приписать ему самые низкие намерения и кинулась отстаивать то, на что, судя по всему, никто и не посягал.

Подбежали охранники, встревоженные нашей маленькой потасовкой. Максон, не разгибаясь, махнул им, чтобы шли обратно.