Соплеменники Сельджука стали позднее именовать себя в его честь – и вошли в историю как сельджуки. Пусть источники по ранней истории этого народа вызывают определенные сомнения, сам Сельджук ибн Дукак, похоже, обратился в ислам потому, что, подобно князю Владимиру, хотел стать сильнее. В пору его обращения, около 1000 года, племя Сельджука было всего-навсего одним из множества племен Центральной Азии, но в середине 1000-х годов, ведомое его внуками, государство Сельджукидов вошло в число могущественнейших исламских держав.

В тот же период несколько скандинавских правителей приняло христианство. Как и Владимир, владыка данов Харальд Синезубый (910–985) рос язычником. В 960-х годах он объединил Данию и временно установил свою власть в Норвегии. Оценив значимость христианского единобожия как объединяющей силы нового государства, он решил обратиться в эту веру. (Инженеры компаний «Intel» и «Ericsson» выбрали для новой технологии название Bluetooth[54] именно потому, что она позволяла объединить компьютеры и мобильные телефоны – как Харальд объединил Данию и Норвегию. Логотипом новой технологии сделали стилизованные руны – инициалы Харальда.)

Стоило правителю обратиться в какую-либо крупную религию, он мгновенно получал доступ к ее духовенству, которое могло помочь ему править. Клирики умели читать, писать и выполнять арифметические действия, и они содействовали правителям вроде князя Владимира, жаждавшим упрочения своей власти. Перечисленные навыки, к слову, становились все востребованнее к рубежу 1000 года, прежде всего потому, что правители нуждались в грамотных чиновниках, способных готовить документы, и в счетоводах, ведущих учет налогам.

Через некоторое время после крещения Владимира (988 или 989 год) подданных князя русов массово крестили в Днепре. Далее Владимир стал назначать епископов в отдельные области своих владений. Киев превратился в этакое архиепископство, подчиненное патриарху в Константинополе. Среднее Приднепровье оказалось ядром распространения новой религии, которую наиболее активно насаждали в пределах 150-мильной (250-километровой) зоны вокруг Киева.

На протяжении первого столетия после крещения Владимира лишь правящая династия и знать русов регулярно приобщались к святым таинствам новой религии. В отдалении же от епископских мест пребывания население перенимало новую веру куда медленнее. Эти люди контактировали с правительственными чиновниками всего раз или два в год, когда платили дань. А те, кого крестили массово, не получали религиозных наставлений – и втайне продолжали поклоняться древним языческим божествам.

Некоторые христианские практики были трансформированы в языческом духе. Так, Владимир велел эксгумировать тела своих двух братьев, Олега и Ярополка, соперников в борьбе за трон, и крестить их останки. Это шло вразрез с общепринятым христианским вероисповеданием; фактически церковь запрещала творить подобное. Но Владимир решил почтить память покойных так, как казалось достойным ему самому и его подданным.

* * *

Крещение Владимира стало первым шагом в процессе длительной христианизации, который обычно растягивался на столетия. Это можно сказать о каждой стране, правитель которой менял систему верований. Подданным князя Владимира предстояло отказаться от усвоенных дохристианских практик, впитать учение новой религии и признать духовное главенство епископов и клира, прежде чем они смогут считаться истинными христианами. В 1100-х годах мало-помалу обращались небольшие городища-крепости и недавно завоеванные населенные пункты, а в 1200-х годах наконец сформировалась сеть приходов. Византийские мастера прибывали на Русь в больших количествах, строили повсюду новые церкви, и в конечном итоге русское население восприняло христианство. Перед нами прямой результат глобализации рубежа 1000 года: после обращения правителя даже тем его подданным, кто не покидал своих домов в глухих уголках, приходилось смиряться с новыми религиозными нормами и практиками.

На момент крещения Владимира византийская церковь была гораздо более могущественной, чем Ватикан. Но всего за два столетия римская церковь потеснила византийскую, сделалась могущественнейшей в христианском мире, а папа римский приобрел гораздо большее влияние, нежели патриарх византийской церкви в Константинополе. Между 1000 и 1200 годами Западная Европа переживала бурный рост, тогда как византийская экономика неумолимо клонилась к упадку. Поскольку все церкви зависели и зависят от экономической поддержки своих покровителей, эти перемены не могли не сказаться на отношениях между Ватиканом и Константинополем. А затем Рим, оплот христианской веры, уже не отдавал завоеванного преимущества.

В IV веке, получив признание римского императора, христианские центры появились сразу в пяти городах – Антиохии, Александрии, Иерусалиме, Константинополе и Риме. Высокопоставленные священнослужители первых четырех городов носили одинаковый титул патриарха; епископ же Рима стал известен как папа. Поскольку патриархи и папа в Риме считались равноправными, никто из них не притязал на главенство в христианской церкви.

После того как Александрия, Антиохия и Иерусалим очутились в руках мусульман в 630 и 640-х годах, местные патриархи продолжали печься о пастве. Тем не менее, поскольку папа в Риме и патриарх в Константинополе руководили христианскими церквями немусульманских областей, именно они сделались двумя наиболее влиятельными и могучими христианскими священнослужителями. К тому времени, когда Владимир принимал православие, практики римской и византийской церквей уже различались. Восточную литургию служили на греческом, а римскую на латыни. Восточное духовенство, как правило, носило бороды; западный клир щеголял бритыми подбородками. Восточные прихожане причащались хлебом на закваске; западные употребляли пресный хлеб.

В 1053 году норманны Южной Италии, потомки скандинавских викингов, напали на соседние византийские земли, и папа, уловив шанс повысить собственный статус, вмешался в эту распрю. Итог для него был печален, он оказался в плену. Можно было ожидать, что наличие общего врага – норманнов – объединит Рим и Византию, но произошло обратное.

После освобождения в 1054 году папа римский направил два письма (одно длиной в 17 000 слов) патриарху Константинопольскому. Отвергая идею о том, что Рим и Константинополь равноправны, папа утверждал, что римская церковь есть на самом деле «первейшая на свете», а прочие суть ее дочери, идет ли речь об иерусалимской, антиохийской, александрийской или константинопольской церквях. Война слов обострялась между сторонниками жесткой линии с обеих сторон, папа отлучил восточного патриарха от церкви, а патриарх в ответ предал анафеме папского посланника. Но все же современники воспринимали этот раскол как нечто временное, преходящее.

Сорок лет спустя византийский император воззвал к папе с мольбой о помощи против врагов. К 1050-м годам его империя выглядела обескровленной. В 1071 году сельджуки разгромили византийцев в битве при Малазгирте (Манцикерте) на востоке нынешней Турции, после чего завоевывали большую часть житницы империи – Анатолии. Не менее тяжкие последствия имела одержанная в том же году норманнами победа при Бари, на восточном побережье Италии: потерпев поражение, византийцы лишились всех своих владений в Южной Италии.