Катя, ощущая себя яблоком раздора, поплелась… нет покатилась, словно печальный колобок, за Аллой Мухиной, широко, властно шагавшей по коридору маленького ОВД.

Они ехали на патрульной машине – той же самой, в которую Мухина буквально впихнула Катю у библиотеки. Городок остался позади. Кругом расстилались осенние леса. Появился дорожный указатель с надписью «Дубна», а за ним пост ДПС.

Возле него Мухина попросила водителя остановиться.

Гаишники их ждали, но по их лицам Катя не могла прочесть, что происходит. Старший группы кивнул Мухиной как старой знакомой и указал на монитор компьютера.

– Это записи с камеры. Пришлось повозиться, обработать. Теперь номера видны.

– Давайте посмотрим в режиме реального времени, – сказала Мухина и указала Кате на стул рядом с собой и гаишником.

Подошли другие из дежуривших смену. Один разговаривал по мобильному.

– А когда? – донеслось до Кати. – Ладно, мы подождем.

Включили записи с камер наружного наблюдения. Катя насторожилась.

Ночь. Темная дорога. Освещен лишь участок трассы, где пост ДПС. Мимо проносятся редкие машины.

Катя глянула на таймер внизу – половина первого ночи.

– Вот, вот она! – воскликнул гаишник.

Что-то промелькнуло на экране мимо поста ДПС. Катя ничего не успела разглядеть. Лишь огни фар.

– Машина «фольксваген», – гаишник кликнул мышью.

На мониторе застыл расплывчатый кадр: освещенная фонарем поста ДПС легковушка, светлая. Отблеск на крыше и капоте серебристый.

Гаишник повторил запись в замедленном темпе.

Легковушка плыла по экрану, словно рыба в толще мутной воды. Несколько кликов – и изображение начало увеличиваться. Затем отдельные его фрагменты – быстро.

Стал виден номер машины, почти весь целиком.

– Машина Ласкиной, – сказала Мухина Кате. – Смотрите на дату и время.

Половина первого ночи. Накануне обнаружения трупа на остановке.

– Куда-то едет, – продолжала Мухина, – из города в направлении Дубны.

– В Дубну? Ночью? – спросила Катя.

– У нее рабочий день в администрации заканчивается в семь вечера. Но она часто задерживается. Задержалась и в этот раз – мы проверили – до без четверти восемь. Обычно она засиживается в кабинете гораздо дольше, – Мухина говорила тихо. – С работы вроде как поехала домой. Но подтвердить это мы пока не можем. Мать ее мы не расспрашивали. И не будем. А камеры ДПС зафиксировали ее машину на дороге «ЭРЕБ – Дубна» в половине первого ночи.

Катя смотрела на монитор.

Чиновница…

Женщина-подозреваемая…

– Что с грузовиком? – неожиданно спросила Мухина.

– Поехали за шофером. Надо подождать, – ответил старший группы.

– Быстро он тогда протрезвел? – задала Мухина новый вопрос.

– Быстро не бывает, – гаишник вздохнул. – Фура чудом не опрокинулась. Мотнулась в кювет.

Катя помалкивала, слушала, вопросов не задавала.

– Сюда, на пост, его доставить? – спросил гаишник Мухину.

– Нет, он городской. Я не хочу, чтобы его до поры до времени видели с нашими сотрудниками. Пусть ждет на шоссе, на том самом месте, где… Короче, я сама туда подъеду.

Гаишник кивнул.

Затем они еще и еще раз смотрели смутную запись с камеры наблюдения.

Прошел час.

Гаишники угостили Мухину и Катю растворимым кофе.

Время тянулось убийственно медленно. Но вот у старшего группы пискнул мобильный.

– Привезли, ждут там, где вы сказали.

Мухина поднялась со стула и кивнула Кате, у которой от долгого сидения затекла спина. Они снова сели в патрульную машину. Какое-то время – минут пять-семь – ехали по федеральной трассе, а потом свернули направо. Бетонная дорога шла через лес.

Они ехали примерно четверть часа, навстречу за это время не попалось ни одной машины.

Затем впереди замаячило авто. Это была патрульная машина ДПС, припаркованная на обочине с включенной аварийкой.

Внутри сидели трое: двое в форме гаишников и один в штатском.

Все вышли из машин. Мухина направилась прямо к человеку в штатском. Он был средних лет и выглядел как обычный работяга – кряжистый, с мозолистыми руками. От него пахло бензином и едким мужским одеколоном. Чувствовалось, что «парфюм» по привычке использован для того, чтобы перебить какой-то иной, более стойкий аромат.

– Вы Сойников, водитель грузовой фуры? – спросила Мухина, подходя к работяге.

– Я, документы мои у вас, – мужик тяжело вздохнул. – Что ж, каюсь. Меня прав теперь надолго лишат?

Мухина пристально смотрела на него.

– Вы машину свою чуть в кювет не опрокинули, а там груз – посуда и стекло.

– Ну было, но не только по моей это вине… А права-то надолго?

– От вас зависит.

– От меня?

– Вы были пьяны за рулем. Чудом не совершили ДТП, Сойников.

– Не было никакого ДТП. Она меня подрезала и уехала. Я ее даже не царапнул.

– Расскажите, как было дело, – сказала Мухина. – Только честно. Меня ваши права не интересуют, хотя пьяниц за рулем я ненавижу. Мне события той ночи хочется узнать непосредственно от вас.

– Не было никаких событий. Я груз получил в Москве, ехал домой, в город. Припозднился. Замерз. Ну, выпил, каюсь. Так это ж пиво – оно на меня как газировка действует, ей-богу.

– Сколько бутылок?

– Одну.

– Одну?

– И еще две жестянки, – шофер вздохнул. – Домой ведь ехал. Тут дорога тихая, вас, гаишников, нет. Я срезать хотел через заповедник. Мне и в город не надо было. У нас торговый склад у Новых домов.

– Вы до города не доехали.

– Ну да, не смог, – шофер снова вздохнул. – Еду себе. Ночь-полночь. Вдруг сзади сигналят.

– Который был час?

– Поздно. Второй уж, наверное, пошел или около того. Мне, значит, сигналят, дорогу требуют. Ну да, узко тут, – водитель осуждающе оглядел пустую бетонку. – А чего я должен? У меня фура груженая, тяжелая. Какого это… то есть я хочу сказать, чего я должен уступать всяким там?

– Вы не уступили, продолжали ехать, – сказала Мухина. – В зеркало машину сзади видели? Что за машина?

– «Фольксваген».

– Какого цвета?

– Светлый, под серебро.

Катя вся обратилась в слух.

– И что произошло дальше?