– Ну, едем мы. Я даже скорость сбавил. А мне сигналят сзади. Я… потом я не понял. Я еду себе, никого не трогаю. А мне сигналят, словно я украл что-то.

– Вы не уступили дорогу?

– Не-а. Тогда этот «фолькс» на обгон пошел и… Спятил, что ли? Он бы мне бок помял. Я, конечно, руль крутанул. Не рассчитал. Фура тяжелая. Я назад на дорогу, а она сама уж… Короче, съехал я в кювет.

– А «Фольксваген»?

– Мимо промчался, сучий ублюдок.

– Кто был за рулем?

– Я не рассмотрел. Из кабины выскочил и побежал за этой сучкой.

– Сучкой?

– Ну, я…

– За рулем была женщина?

– Да не рассмотрел я! Я же выпивши был, – водитель рассердился. – Может, и баба. Они без мозгов! Не догнал, конечно. И что дальше делать? Хоть плачь. Фура в кювете. Я под мухой – звонить никуда нельзя такому. Фура вот-вот на бок ляжет.

– И что было дальше?

– Ничего. Я походил-походил, вроде крепко стоит. Я в кабину забрался. Задремал.

– Вы уснули?! В такой ситуации? – изумилась Мухина.

– А че было делать-то? Трезветь надо, – водитель шмыгнул носом. – Часа в четыре проснулся, а вокруг уже ваши архангелы с мигалкой. Промиле считать!

– «Фольксваген» обратно по дороге не проезжал? – спросила Мухина.

– Почем я знаю? Может, и проезжал. Я спал. Чего теперь с правами-то?

– Вас прав лишат.

– Я ж всю правду, как дело было! Вы посулили…

– Я похлопочу за вас, но прав вы все равно лишитесь. Может, не на такой долгий срок. Но отвечать по закону придется.

Мужик с досадой лишь рукой махнул.

Гаишники снова усадили его в патрульную машину, развернулись и…

Фантом исчез.

Пустая бетонка.

– Вы считаете, что, проехав пост ДПС, Ласкина на машине ночью приехала сюда? – Катя огляделась. – И чуть не спровоцировала ДТП?

– Если только это не был другой серебристый «Фольксваген».

– А что здесь делать в два ночи?

Мухина молчала.

– А что это за дорога? Куда она ведет?

Вместо ответа Мухина сделал жест – садись в машину.

Они сели и поехали через лес. Примерно еще через четверть часа среди деревьев показались крыши двух приземистых бревенчатых зданий, огороженных сеткой-рабицей.

– Дирекция террасного заповедника, – пояснила Мухина. – Ночью там никого нет. Двое лесничих приезжают днем, да и то сейчас всего три раза в неделю. Мы справки навели.

Дорога чуть поднялась в гору и внезапно закончилась.

Открылся потрясающий вид на реку. Они вышли из машины.

У Кати захватило дух: обрывистый берег уходил круто вниз, к темной воде. Река казалась широкой, как море. Спокойно катила свои холодные воды, отражая в глубине закатное небо.

А кругом, насколько хватало глаз, раскинулись осенние леса.

– Все пути куда-то ведут, – заметила Мухина. – Да?

Она стояла у самого обрыва, глубоко засунув руки в карманы куртки. Закатное солнце вычертило на небосводе алые полосы, словно кто-то вспорол гряду серых облаков, давая возможность видеть небесную плоть и небесную кровь.

– Что можно делать здесь во втором часу ночи? – повторила свой вопрос Катя.

– Вы мне скажите. Проявите фантазию.

– Забирать тело? Пока никто не видит? Но откуда? Здесь открытое место.

– А кругом лес, и лес, и лес.

– Кто-то живет в этом лесу?

– Кабаны, лоси. – Мухина смотрела вдаль. – А в лесу можно выкопать яму. Глубокую яму. Криков никто не услышит. Тем более если у жертвы сломаны позвонки.

– Машина не проедет через чащу, – сказала Катя. – Чтобы труп тащить из леса на себе… женщине…

– Женщины – не хилые создания, особенно когда ими безумие движет.

– Безумие?

– Или азарт, или страсть к разрушению и убийству, или…

– Алла Викторовна, почему вы не допросите Ласкину?

– Я пока не могу. Ничего ведь конкретного, уличающего нет. Косвенные связи, прямые связи – да, но это рабочий материал, это не для следствия.

– А ночная поездка?

– Водила-свидетель говорит лишь о серебристом «Фольксвагене», и только. К тому же он был пьян.

– Но камера на посту считала номер машины Ласкиной!

– А что, запрещено ездить по ночам по федеральной трассе? Городской чиновник придумает тысячу дел для такой поездки.

– Но она конфликтовала с первой жертвой, Саломеей Шульц! Вы сами сказали – они не поделили любовника. И это серьезный факт! Потому что всегда по таким делам именно первая жертва ключевая! – воскликнула Катя. – Отчего вы не допросите Ласкину по первому эпизоду? Насчет ее отношений с Шульц – первой жертвой серийника?

Алла Мухина долго смотрела в закатные дали.

– С первой жертвой тоже не все так просто, – сказала она буднично. – Вы мыслите в этом деле очень конкретно, пытаетесь вычленить какую-то логику, упорядоченность фактов и наших действий. Мы тоже сначала пытались. А потом поняли, что это неверный путь.

– Путь логики?

– Подводные камни. Я же сказала вам, Катя. Видите эту реку?

– Там нет подводных камней. Глубина и песчаное дно.

– Ой ли? Не узнаешь, пока течение не разобьет о такой скрытый камень вдребезги.

– Что не так с Саломеей Шульц? – спросила Катя.

Вместо ответа Алла Мухина отошла от обрыва и вернулась в машину.

– Поехали, прокатимся, проверим кое-что еще, – сказала она.

Сумерки накатывали стремительно и неотвратимо. Темнело небо, мгла клубилась в лесных лощинах, пока они ехали… куда?

Катя не имела представления. Маленький город, затерявшийся среди заповедного леса на берегу большой реки, – и его что-то не было видно.

Вдруг они вырвались из леса и свернули на еще одну бетонку, и уже через пять минут катили по федеральному шоссе. И снова Катя видела дорожные указатели – Дубна. Слева на огромном пустыре громоздились новостройки – многоэтажные дома среди чистого поля. Их сменили приземистые монолиты кондоминиумов – поселок-новостройка, темный, необжитой и пустой. Непроданные дома, законсервированная инфраструктура.

Затем снова начались поля, поля, ангары, какие-то промышленные строения. На шоссе зажглись фонари.

Водитель патрульной машины снова свернул. Свет стал яркий – в глаза ударил желтый прожектор, и справа от шоссе Катя увидела автобусный парк или автостанцию за металлическим забором. Несколько рейсовых автобусов стояли у административного здания из силикатного кирпича с плоской крышей.