Но Мишель отказалась.

— Лучше, если я не буду сидеть рядом с тобой и волноваться, дорогой.

На самом деле она просто не вынесла бы взгляды и тайные смешки этих длинноногих девиц и молодых людей в джинсах. Грубая шутка Джеффа Лея о Тонком и Толстом еще не забылась.

Приятно смотреть, как Мэтью идет к станции метро — почти как нормальный человек, расправив плечи и подняв голову. Мишель вытерла пыль в гостиной и пропылесосила ковер. Грузно переваливаясь и тяжело дыша от напряжения, с бешено колотящимся сердцем, она пыталась вспомнить, что это значит: ощущать себя нормальным человеком, иметь обычное тело. Не модель и даже не такая, как Фиона, а просто чуть полноватая женщина четырнадцатого размера. Когда Мэтью был дома — то есть почти всегда, — Мишель подавляла подобные мысли, гнала их от себя, делая вид, что ничего такого не думает. Впервые за долгое время — пять лет или семь? — она осталась дома одна. Ничто так не способствует размышлениям, как одиночество.

Мишель стояла посередине комнаты и ощупывала свое тело, по-настоящему ощупывала, от тройного подбородка до жировых складок на бедрах. Сначала мысленно, а потом руками, в конечном итоге полностью осознав, в какой горе плоти живут ее утонченная, прихотливая душа и любящее сердце. Она закрыла глаза и в темноте представила себя и Мэтью такими, как если бы он выздоровел, а она сама выглядела бы так или почти так, как после свадьбы. И в эту мечту, словно трепещущие перед закрытыми веками крылья бабочки, проник намек на ту страсть, которую они испытывали друг к другу, на желание, порожденное физической красотой и силой. Можно ли это вернуть? Ведь любовь не умерла — она здесь. Взаимное чувство должно помочь им каким-то образом вернуться к любви физической…

Мишель уже давно не могла нагнуться. Пришлось избавиться от обычного пылесоса с длинным шлангом, который тянешь за собой, как собаку, — потому что Мишель не могла наклониться, чтобы вытащить его из шкафа, а потом поставить на место. Вертикальная конструкция, которой они пользовались теперь, оказалась лучше, но ненамного, поскольку для подсоединения насадок требовалось с огромным усилием поднимать пылесос на стул, чтобы произвести необходимые манипуляции на уровне пояса. После этого ей пришлось какое-то время отдыхать, прижав ладонь к необъятной груди. Отдышавшись, она смогла надеть щелевую насадку на шланг и закончить уборку комнаты. Потом Мишель отправилась в магазин.

В этот раз она выбрала не «Уэйтроуз», а супермаркет «Атланта» на Вест-Энд-стрит, который был ближе к дому. Положив в тележку киви, «Райвиту» и большую упаковку жареного арахиса, Мишель автоматически взяла с полки пакет с пончиками, но на полпути к корзине ее рука замерла в воздухе, а затем медленно вернула пакет на место. То же самое произошло с толстым ломтем сыра «Чеддер» и молочными хлопьями «Кэтбери». Она боролась с искушением взять чизкейк из витрины с охлажденными продуктами, когда знакомый голос за спиной произнес:

— Пополняем запасы, да? Вы придерживаетесь британской системы мер и весов?

Это был Джефф Лей. Странные вещи происходили с Мишель в отсутствие Мэтью. Ее охватывала растерянность — в голове теснились мысли, которые не навещали ее уже лет десять, и она смотрела на знакомых людей совсем другими глазами. Например, Мишель словно увидела Джеффа в первый раз и оценила его красоту, понимая, почему женщины находят его привлекательным. Но не менее очевидным был и тот факт, что его очарование обманчиво, а красота поверхностна. Любой разумный человек, не ослепленный любовью, большую часть которой составляет физическое влечение, будет относиться к нему с неприязнью и недоверием. Мишель не стала отвечать на его вопрос, а спросила, где Фиона.

— На работе. Где же еще?

— Полагаю, чтобы содержать вас в роскоши, к которой вы привыкли. — Мишель сама себе удивлялась, поскольку не могла вспомнить, что когда-либо говорила подобные вещи или подобным тоном.

— Меня всегда удивляет, — сказал Джефф, добродушно улыбаясь, — когда вы, женщины, требуете равенства с мужчинами и в то же время заявляете, что мужчины должны содержать вас, а не вы их. Почему? В обществе, где соблюдается равенство, какие-то мужчины содержат женщин, а какие-то женщины — мужчин. Вроде как Мэтью содержит вас, а Фиона — меня.

— Все должны работать.

— Прошу прощения, Мишель, но когда вы в последний раз появлялись в детских яслях, чтобы заработать на жизнь?

Когда она молча удалилась, Джефф пожалел о своих словах. Слишком грубо. Было бы забавнее намекнуть на ее вес и размеры. Например, что она могла бы предложить свои услуги обществу противников тучности, если ей нужна работа. Джефф купил полпинты молока для утреннего кофе и сандвичи с копченым лососем на ленч и отправился домой, чтобы подумать, чем заняться до возвращения Фионы.

Уже на протяжении многих лет Джеффри Лич тщательно планировал каждый день. Он производил впечатление легкомысленного и беззаботного человека, но на самом деле был педантичным, хорошо организованным и трудолюбивым. Беда в том, что он никому не мог рассказать о том, как напряженно работает, потому что большинство его занятий были сомнительными или откровенно незаконными. Так, например, вчера он приехал в магазин «Асда» и, предъявив на кассе для оплаты недельного запаса продуктов найденную кредитную карту с именем Дж. Х. Лей, попросил выдать ему наличные. Усталая девушка, уже три часа не сходившая со своего места, спросила, сколько, и Джефф, собиравшийся сказать: пятьдесят, — попросил сто фунтов. Кассир протянула купюру, и он пожалел, что не попросил двести. Тем не менее девушка долго и внимательно рассматривала карту, прежде чем выдать деньги, и в голове у него прозвенел тревожный звоночек.

Теперь — решительно, но не без сожаления — Джефф вытащил кредитную карту из кошелька и кухонными ножницами Фионы разрезал на шесть частей. Их он бросил в мусорное ведро, не забыв прикрыть пустым пакетом из-под кукурузных хлопьев и парой старых колготок Фионы. Береженого бог бережет, даже если придется понести убытки. Карта служила ему верой и правдой, как и положено кредитным картам, и срок ее действия истек, как и у всех карт. Ничего, он раздобудет себе новую. Может, Фиона даст. «Американ экспресс» обычно рассылает письма клиентам, предлагая карты членам семьи. Живущий в доме любовник ведь может считаться членом семьи, да? Хоть его убей, он не мог понять, как ему жениться на Фионе, не разводясь с Зиллой. Нужно подумать об этом — ближе к августу.

Джефф старался как можно реже пользоваться мобильным телефоном и звонил в основном из дома Фионы. Он поднял трубку, набрал номер своего букмекера и поставил на лошадь по кличке Превратности Судьбы, принимавшей участие на скачках в Четлеме. Его почти сверхъестественная удача на бегах объяснялась скорее инстинктом и интуицией, чем знанием лошадей, и давала вполне приличный еженедельный доход. Но теперь ему требовалась более крупная сумма, причем немедленно. Фиона еще не получила обручального кольца, а такое, которое он обычно покупал за двадцать фунтов на рынке в Ковент-Гардене или на лотке рядом с Сент-Джеймским дворцом, не годилось для этой шикарной женщины. Однажды Джефф провернул успешную мошенническую операцию, дав объявление о том, что за пятьсот фунтов предлагает пособие, объясняющее, как за два года стать миллионером. Он успел набрать приличную сумму, прежде чем стали приходить письма от рассерженных клиентов, требующих брошюру. Повторить этот трюк не удастся. Достаточно представить почту, которая ему придет, и лицо Фионы, когда она его раскусит.