краски после недавнего ремонта. Дешевый латекс ракушками облепил розетки, блокируя и без того скудные источники электричества. От прово́дки в этом здании у любого трезвого электрика волосы встанут дыбом.

Джонатан поставил сушилку для посуды с кухонными принадлежностями в ванну. Ванна стояла на полу на ножках, над ней висела душевая занавеска на кронштейне. Он включил горячую воду на смесителе с двумя кранами и заметил, что раковина тоже покрашена, наверное, чтобы сделать ее больше похожей на фарфоровую. Джонатан отогнул лезвие швейцарского армейского ножа и проскреб краску до ржавчины. Судя по толщине слоя, оригинальная поверхность мойки последний раз соприкасалась с воздухом во времена Великой депрессии. Запахло краской. Джонатан повидал на своем веку достаточно дешевого жилья, чтобы принимать халтурные малярные работы как данность, но на кого была рассчитана эта кустарная косметическая операция?

Переезд вонял депрессией и неизбежностью. Он чувствовал, что отдаляется от Баша, который занят своей проблемой. И Джонатан знал, как ее зовут. Баш обещал, что его токсичный роман закончится через несколько недель. Максимум через два месяца. Прогноз был неблагоприятным.

Тем временем жизнь в «Рапид О’Графикс» шла своим чередом. Ситуация на домашнем фронте Баша обострилась до такой степени, что, прежде чем вернуть пикап, Джонатан должен был предупредить по телефону, даже в такой поздний час. Он знал, что на звонок ответит не Камела. Баш встретит Джонатана у входной двери и отправит его на Гаррисон-стрит на такси. Так есть шанс избежать сцен напряженного молчания между Джонатаном и Камелой. Баш еще раз попросит прощения. Это Джонатан ненавидел больше всего в сложившейся ситуации.

Поздняя ночь. Аманда, наверное, уже спит. Он с горечью спрашивал себя, спит ли она в одиночестве.

Его зрение уловило какое-то движение в комнате. Наконец из крана потекла горячая вода, и он заткнул слив в раковине грязной резиновой затычкой.

О-о-о-о, ноги защипало.

Проход в ванную из комнаты был отгорожен встроенным шкафом без двери.

Джонатан осторожно выглянул, держась за стену. Волоски на его руке встали дыбом. Он почувствовал, что находится в квартире не один.

Ох уж эта паранойя…

Увидел, как сгусток тьмы обогнул коробку с энциклопедиями и исчез.

Как-то летним вечером в Техасе Джонатан мыл посуду в одних шортах. Аманда еще не купила кондиционер, поэтому в квартире было жарко. Они изнемогали от жары, придумывали способы спрятаться от солнца, восполняли баланс жидкости… Неужели бедные люди счастливее? Время от времени Джонатан вытирал пот с лица мокрой от воды рукой. Ощущение влаги, испаряющейся с кожи, доставляло особое удовольствие – благородное и простое одновременно. Дымок, чертов кот Аманды, бродил по кухне, и иногда Джонатан чувствовал, как он трется хвостом об его икры. Он попытался лягнуть мерзкое животное не глядя. Но щекочущее ощущение никуда не делось. Наконец он не выдержал и оторвался от посуды, чтобы дать этому чудовищу пинка под зад… и обнаружил тарантула размером с ладонь, совершающего восхождение по задней стороне его правой ноги.

В течение следующих секунд он исполнил пляску святого Витта. И с тех пор предпочитал носить длинные штаны.

От одного воспоминания о тарантуле его передернуло. Пауки… Огромные пауки… Ну уж нет, спасибо. Неужели призраки пауков прошлого вернулись мучить его?

На самом деле это был кот.

Золотистые глаза смотрели на него из-за коробки, ожидая реакции. Выебать, накормить, избить или самому сбежать? Вторжение его особо не беспокоило. В отсутствии Аманды не было нужды реагировать незамедлительно. В конце концов, это не Дымок, мерзкий рыжий засранец.

– Ну?

Кот был тощим. Сквозь мех проступали бедренные кости. И абсолютно черным, не считая небольшого белого воротника на груди. Входная дверь все еще была открыта. Звук голоса Джонатана не переключил кота в режим эвакуации.

– Что ты здесь делаешь, пушистик? – Он присел на корточки. – Ты чей?

Коты никому не принадлежат.

– Прости, точно, коты никому не принадлежат. – Кот лениво махнул хвостом. Не паниковал. Становится интересно. – Полагаю, ты откажешься от ночного перекуса? В отличие от большинства кисок?

Посмотри на меня. Разве я похож на Морриса или Гарфилда или других жирных мультяшных котов?

– Ясно. – Запасы еды Джонатана остались в последней партии коробок, которую он еще не успел перевезти. Но в холодильнике лежал его завтрашний ланч. Небольшой кусочек индейки не помешает. Джонатан подошел ближе и встал на колени, протягивая его коту. – Вот, попробуй.

Кот доверчиво пересек комнату, понюхал предложенную еду и съел ее.

Теперь ты ждешь, чтобы я потерся о тебя или замурлыкал или еще как-нибудь поласкался, чтобы подтвердить, что ты – не совсем гнилой человек, да? Боже, как низко ты пал.

– Всегда пожалуйста, – пожал плечами Джонатан. – Полагаю, ты не останешься сторожить мое барахло, пока я сгоняю за оставшимися вещами?

Ни за что.

– Огромное тебе спасибо. – Лучше не бесить местных. Эта странная хибара не была его домом. – Решай, остаешься или уходишь. – Дверь надо запереть.

Он снял холодные и мокрые носки и по очереди подержал ноги в раковине с горячей водой, пока кровообращение не восстановилось. Затем натянул чистую пару носков, надел по-прежнему мокрые кроссовки, застегнул парку и достал ключи от машины Баша.

В тамбуре его ждал кот, сидя в позе египетской статуи, и бил хвостом. Когда Джонатан открыл внешнюю дверь, он выскользнул в общий коридор.

– Как мне тебя называть? У тебя есть имя? – Мысль о том, что другой жилец может его услышать, смутила Джонатана.

Можно просто Кот.

– Может, Пьёс? Я так и не завел себе еще одну собаку, – пробормотал он. В ответ кот показал ему свой розовый анус и ушел прочь.

К тому времени как Джонатан вернется с последней коробкой, Кенилворт Армс уже окружат полицейские машины.

Одиннадцать

Ее первыми словами были:

– Баухаус сказал, что в глубине души ты любишь Chivas. – Она предъявила бутылку для инспекции.

На миллисекунду глаза Круза зафиксировались на выпивке и переключились на выпуклости и впадины ночной гостьи.

Он вспомнил, что первые пятнадцать секунд физического влечения являются самыми важными. Его сердце и гланды очнулись. Адреналин выветрился. Когда она постучала в дверь, у него началась паника. В квартире было больше «снега», чем на улице. С таким количеством кокаина волосы вполне естественно встают дыбом при появлении незваных гостей. Адреналин начал хлестать через край, словно бензин из чужой машины, когда пытаешься его выкачать.

Снежинки на ее плечах и туфлях были похожи на нечто среднее между кристаллами и капельками. Глаза Круза с увлечением осматривали гостью. Он ожидал нервную мексиканку, страдающую от бессонницы, со впалыми глазами, готовую отсосать кому угодно за