— Это не имеет значения. И не тот вопрос, ответ на который вам поможет.

Не слишком умная отговорка. Получив такую, Павел настоял бы на ответе, но гиперборей почему-то удовлетворился.

— Допустим. Тогда, второе: куда вы собирались осуществить прокол?

— Домой.

— Что в вашем понимании означает «домой»? В Атлансию?

— Да.

— Канал с этой ветвью контролируется процессором Земного представительства Ассамблеи, и любое побочное включение будет пресечено. Вы это знаете?

— Разумеется, но я не собиралась отправляться в их ветвь. Я хотела попасть домой.

— Миры — сателлиты… — припомнил Павел умное слово.

Градобор метнул на него удивленный взгляд и снова уставился на атлантку.

— Да, — проговорила Таис с вызовом, — мы их сателлиты и, к несчастью, ближайшие конкуренты в вероятностном древе. Мир без права на развитие и самостоятельность… даже без права на существование! Миллиарды людей, у которых нет завтрашнего дня, вас это не ужасает?! — ее голос креп. — Вы создали идеальную структуру для поддержания стабильности в иерархии миров. Вот только эта стабильность ежедневно оплачивается сотнями нуллифицированных ветвей.

— Таков закон Древа Миров, — голой схоластикой гиперборея было не прошибить. — Почти никого из них мы не уничтожаем намеренно.

— Верно! Но вам плевать, что наша культура на тысячелетия древнее ваших! Вам плевать на то, что мы создали мир, о котором вы можете только мечтать! Мы не воюем уже десятки веков, мы чтим каждого нашего гражданина как единственное и уникальное существо во вселенной, мы свободны от алчности, зависти и страха… Мы — совершенство, которого никогда не достигнут ваши стабильные ветви! Почему же ойкумена так жестока?! Почему ветвь, где все равны и счастливы, так невероятна?!

— Потому что вы — утопия, — откликнулся гиперборей, и в голосе его прозвучало мимолетное сочувствие. — Я слышал о многих мирах, подобных вашему. Они все нуллифицировались в первую сотню лет после отделения. Как вы продержались так долго?

— Нашим ученым и воинам удавалось продлевать существование мира столетиями… пока к нам не пробились из родительской ветви. После этого все работы по поддержанию стабильности были прекращены.

— Ясно, — Градобор покивал и посмотрел на Павла. — Вот лишнее доказательство того, что абсолютно правых, как и безоговорочно виноватых не бывает. Они падальщики.

Атлантка сникла, как будто устав от своей обвинительной речи. Пожала плечами.

— Называйте это как хотите. Мы брали жизнь только у миров-мотыльков — тех, кому ойкумена отпустила жалкие десятки лет. Мы дарили им счастливое забвение вместо ужаса прозрения и ожидания конца.

— Что это значит? — Павел нахмурился.

— Это значит, что они научились атаковать малостабильные ветви с близким сроком нуллификации. Провоцировали события, которые ускоряли этот процесс, вызывая перераспределение вероятностей в окололежащих ветвях. Говоря проще, они продлевали себе жизнь за счет других. Оставаясь при этом свободными и счастливыми.

— Я слышал, что для этого им надо было действовать на Земле.

— Необязательно. Можно из любой старшей в иерархии ветви, хотя и не с такой эффективностью. Они, судя по всему, орудовали в родительском мире атлантов, пока те не поймали их за руку. А впрочем… что вы делали на Земле?

Переход прозвучал настолько естественно, что атлантка не успела прикусить язык.

— То же, что и всегда…

— То есть, вели агентурную работу, — немедленно подхватил гиперборей. — Но уже на новом уровне иерархии вероятностей. Сдается мне, Павел, наши атланты не зря волновались. Они прошляпили мощного сателлита, который… Нет, позвольте я угадаю: готовился к атаке как минимум второго уровня — к попытке поменяться с «родителем» местами?

— Да, — обреченно согласилась Таис. — У нас ничего не вышло. Пожалуйста, отпустите меня домой. Мы больше для вас неопасны.

Павел чуть было не выпалил: «Почему?», но Градобор опередил его. И вопрос гиперборея прозвучал совсем иначе:

— Когда?

Ответ Таис едва можно было расслышать.

— Сегодня в половине седьмого по-местному, — прошептала атлантка. — Отпустите меня… Я хочу быть дома, когда это произойдет.

Павел понял. Холодок пробежал у него по спине. Не от сознания близкой гибели какого-то далекого и чужого мира — это все было слишком абстрактно. Но мужество этой женщины, которая до последнего боролась за существование своего дома…

— Градобор, — позвал он.

— Не стоит, — зрачки огромных глаз гиперборея сузились. — Я и сам знаю. Это происходит по сотне раз на день, десятки ветвей нуллифицируются каждый час… А я все равно не могу к этому привыкнуть, когда сталкиваюсь лицом к лицу… И все же, Таис, поймите меня правильно, я должен знать всю комбинацию. Потом я отпущу вас и даже собственноручно настрою процессор. Павел, дай, пожалуйста, активатор.

— Что именно вам нужно?

— Все. Но, чтобы не терять время, я вам помогу. Итак: вы вычислили фактор влияния. Чтобы свалить родительскую ветвь атлантов, вам понадобилось следующее звено в иерархии вероятностей — Земля. Как давно вы внедрились в земное представительство Ассамблеи?

— Год назад. Но не сразу в земное представительство, сначала в Миссию милосердия в Атлансии — это медицинское учреждение. На Землю меня перевели хоть и по протекции, но совершенно легально. Мы посчитали это большой удачей.

— По протекции… — повторил гиперборей. — Чьей?

— Эхтинора Тарийского.

Павлу показалось, что Градобор вздрогнул при этих словах.

— Таис, хочу предупредить, что в ваших интересах говорить только правду. Пока я ее не услышу — вы не покинете эту ветвь.

— Я говорю правду. Это действительно в моих… личных интересах.

— Вам придется убедить меня. Какой смысл главе Миссии Атлансии в земном представительстве Ассамблеи добиваться нуллификации собственного мира?

— Активация фактора влияния не означает немедленной нуллификации родительской ветви. Мы просто поменялись бы местами в иерархии. На их долю оставалось еще три-четыре века существования. Хватило бы и нам, и нашим детям. А внуки уже принадлежали бы к новой стабильной ветви.

— Вот как… — если гиперборей и был удивлен, то сумел это хорошо скрыть. — Значит, наши предположения, Павел, о любовной связи были верны… Но ведь Эхтинор действовал не один. Кто его сообщники и в чем их заинтересованность?

— Он сумел наладить контакты с оппозиционной европейской фракцией. Те активно помогали, тайно переправляли бойцов, финансировали, обеспечивали связь. Но они не ведали, что творят, потому что никогда не пошли бы против своего мира. Зато против режима — легко.

— Режима? Мне казалось, что в Атлансии конституционная монархия.