Коломиец спросил непонимающе:

– Почему прискорбно? Это же хорошо, что нет убитых! Зараненых американцы и так крик поднимут! Как бы санкции не ввели.

Кречет зыркнул, будто готовился вогнать в землю по ноздри,прорычал:

– Черт... Когда же о своих начнете заботиться? Вот она,рабская российская душонка!

Коган, похоже, догадался первым.

– Это с нашей стороны?

– Да.

Коган присвистнул, спохватился, зажал себе рот:

– Простите. Вот почему в стране нехватает денег назарлату шахтерам. А что с американцами? Никто не пострадал?

Кречет покачал головой, глаза его сошлись на одной точке всередине стола:

– А это как посмотреть. Раненых, к примеру, нет.

– Это... как?

– Не страдают уже.

Черногоров задвигался, улыбка уже давно сошла с румяноголица, спросил внезапно охрипшим голосом:

– Сколько их было?

– Рота. Элитная часть!

В кабинете словно ударил декабрьский мороз. Я чувствовал,как меня до костей пробирает озноб. Члены кабинета ежились, переглядывались, ноголов не поднимали, а взгляды скользили по гладкой поверхности стола, какшайбы, которые беспорядочно перебрасывают друг другу.

Только Коломиец смотрел непонимающе. Я ощутил его взгляд, ноне поднял голову, тогда он провозгласил обиженно, ни к кому в частности необращаясь лично:

– Но почему прискорбно?

В холодном морозном воздухе неуместно живо прозвучал голосЧерногорова;

– Получается, что мы волки, а они – овечки. Выходит,они даже не сопротивлялись. То ли совсем одурели, готовясь всех нас поставитьна четыре кости, то ли наши не дали им и рта раскрыть... Все-таки не козуприбили, а роту солдат. Не простых – роту элитных коммандос!

В кабинет заглянул Мирошниченко с кучей бумаг. Увидел нашипохоронные лица, попятился, бесшумно и очень быстро прикрыл за собой тяжелуюдверь.

В середине стола на большом дисплее появилось милое лицоМарины. Голос прозвучал, словно она стояла рядом с каждым из нас:

– Господин президент, командующий базой Севастополя.

Кречет ткнул пальцем в Enter, на экране проступилорасплывающееся пятно, смутно виднелись впадины глаз и рта. Кречет бросилотрывисто:

– Докладывай!

Голос командующего, в отличие от изображения, звучал четко,словно генерал стоял навытяжку перед Кречетом:

– Они нарушили границу между украинской частью инашей!.. Мы в самом деле предупредили, я могу предъявить пленки, записи. Они непожелали ответить, тогда мы, согласно Уставу, приняли меры. А так как это былоне стадо коз, что забрели случайно, то меры были приняты адекватные.

Он слегка отодвинулся, вошел в фокус. На нас с экранасмотрели чистые честные глаза, лицо скуластое, такими выглядят потомки первыхпоселенцев в Сибири, где из поколения в поколения брали жен из местногонаселения.

– Понятно, – ответил Кречет тяжело, добавил с сарказмом, –только не предъявляй пленку с твоим приказом о ликвидации нарушителей! Тамавтоматически ставится время.

Он отключил связь, мы молчали, догадываясь, что крымскийгенерал просто не дал американцам времени не только на отступление, но даже наответ.

Коломиец проговорил, морщась:

– Что дали отпор, оправдано. Но как-то слишком грубо...Сразу в зубы, даже без ругани? К тому же американцы дерутся только, еслиперевес десять к одному. Здесь они явно сдались бы! Что-то не сходится.

Министры обменивались понимающими взглядами. Коломиец простоотказывается понимать, что руганью обмениваемся уже полста лет, если не больше.Ярости накопилось столько, что хватит сжечь всю Америку. Наши солдаты смотрятна их откормленные рожи с бессильной ненавистью, ибо там получают огромныеденьги, там жрут от пуза, там им слава, а своим ругань да плевки, в фильмах даплакатах рассказывают какие крутые коммандос да всякие там морские пехотинцы,зеленые и прочие береты.. И какие тупые и слабые русские солдаты, как их любойРэмбо побивает пачками.

И когда наметился шанс... только наметился, им тут жевоспользовались.

Яузов, в чьей памяти хранились сотни сектерных кодов, попамяти постучал по клаве, на экране простипила надпись: 1988, затем карта, а нанее накладывалось изображение двух военных кораблей, что уверенно перли ккрымскому берегу. Ясно, министр обороны затребовал телепленку того случая, ужепочти забытого...

В 1988 году два военных американских крейсера решилипрощупать оборону разваливавшегося СССР. Вошли в Черном море в наши воды,двинулись к берегу Крыма. На перехват вышли два наших корабля. Готовые к бою,они пошли на столкновение.

Борт американского крейсера был проломлен, полностьюуничтожены ракетные установки на палубе, . Но дело не в приличном даже дляамериканцев ущербе, а в том, что те увидели как русские держали кончики пальцевна кнопках запуска боевых ракет. От штатовских кораблей остались бы толькомелкие обломки на морском дне. С того дня американские корабли уже не пробовалищупать оборону Крыма.

До дня сегодняшнего.

Но на этот раз, помня тот случай, бросили пару долларовКиеву, чтобы заручиться его согласием.

До обеда мы все работали в напряженном молчании. Репликамиесли и обменивались, то шепотом, словно в комнате с остывающим покойником. Наобеденный перерыв поднялись тоже непривычно вяло, а за накрытые столы садилисьсловно по принуждению.

Черногоров и Коломиец начали прикидывать, сколько стран извходящих в НАТО, заявят протесты или предпримут какие-то акции. Кречет,поморщившись, бросил:

– Маневры только назывались натовскими. На самом жеделе там была только Америка! Даже не Америка, а только Штаты. Ни Англия, ниФранция, ни даже Германия не участвовали в этом позорном действии. Там поумнее,знают, что выгоды никакой, а обозлять русских только для того, чтобы посмотретькак вчерашние большевики бессильно кусают локти... Да, вы правы, это инцидентмежду Штатами и Россией, а не между Россией и НАТО.

Мирошниченко тихохонько подбежал на цыпочках, сунул Кречетураскрытый микрокомпьютер со сверхтонким дисплеем. Мы видели как на лицопрезидента пали двигающиеся цветные тени.

Он всмотрелся, кивком велел Мирошниченко унести. В молчаниипоковырял вилкой бифштекс, буркнул после паузы:

– Первый отклик... Один из высокопоставленных чиновниковБелого Дома уже потребовал выдать этого лейтенанта как военного преступника!

Яузов проворчал зло:

– Сами они хрен когда своих отдают! А нашего требуют. Сдругой стороны – этот лейтенант перегнул, перегнул... Мало ли что, что мы всештатовцев не любим. Но вот так кидаться...