Хотя нет. Все они оптом не потянут и на половину отца. А уж ее последний гражданский муж…

Голос Саши сорвался. Она замерла с чашкой в руке, словно вспомнила что-то, перенеслась из нашей кухни в другую жизнь, которая ее никак не отпускала.

Тряхнув головой, Саша поставила чашку в мойку и включила воду. Я слишком часто видел таких зависающих девушек. К сожалению, подобные ступоры не значили ничего хорошего. На службе я научился игнорировать такое, но с Сашей моя слоновья шкура прохудилась.

Она быстро вымыла посуду и собиралась уйти, но я схватил ее за руки. Не за запястья, а за пальчики, переплел их со своими. Так ей точно не было больно. Саша задрала голову, и я снова увидел в ее глазах что-то совершенно непостижимое для моего благополучного эго. Страх, боль, отчаяние, неизбежность.

– Он обижал тебя? – потребовал я ответа. – Муж твоей матери.

Я был готов, что она пошлет меня. Но Саша не отводила глаз и как будто не смела врать мне в лицо.

– Бывало, – проговорила она тихо, как будто ей было стыдно.

– Бил?

– Применял силу.

– Ты говорила матери?

Саша хмыкнула.

– Шутишь? Ей плевать.

– Всегда есть возможность уйти. Ты совершеннолетняя.

Не знаю, зачем я сказал это. Сам припечатывал ее этим обвинением не хуже, чем затрещиной. Но прежде, чем я извинился, Саша ответила:

– Я пыталась, Марат. Думала, поступлю на заочку, буду работать и снимать комнату. Но провалилась. Не хватило балла в московский универ, а на периферию не было денег уехать. Хотя там было больше шансов поступить, но и не заработаешь много. А потом…

Саша вздохнула и продолжила:

– Потом со мной случился Женя. Я ушла. Кто бы знал, что от него мне придется уходить тоже…

– Саш…

Я сжал ее ладони, крепче, хотел прижать к себе, а потом долго рассказывать, что мы можем все исправить, что я помогу и…

Не успел. Саша, как обычно, встрепенулась, аккуратно забрала у меня руки и отважно проговорила:

– Ничего не надо говорить, Марат. Жалеть меня тоже не стоит. Я только-только начала жить, как мечтала. Без тонны денег, без дворцов и мордобоя по выходным. Мне нужна нормальная жизнь. Очень нужна. Я смогу сама бежать дальше с Даном, чтобы найти другую нору и затаиться в ней. Ты только отпусти…

Я больше не держал ее руки, но она не уходила, а стояла и смотрела на меня, дожидаясь ответа.

У меня не было сил отпустить. Я покачал головой, отказывая ей, а потом и сказал:

– Нет, Саш. Не отпущу.

Ее глаза потухли. Надежда потухла. С Лица Саши мгновенно стерлись все эмоции. Она напоминала живого мертвеца.

– Все понятно, – выплюнула она, закусила губу и умчалась в спальню.

Я остался на кухне. Сидел и думал, почему не отпускаю ее с Даном. Ответа у меня не было. Но была уверенность, что расставаться мне с ними нельзя. Пропадут они без меня. Нужно дождаться отца, тогда я и скажу Саше о своих планах. Пока пусть лучше ненавидит меня. Так будет проще держаться на расстоянии, не лезть ей под майку и под юбку.

Мне все равно придется отпустить ее. Однажды я попрощался с Сашей, и это было чертовски сложно. Второй раз точно не будет проще, но он обязательно будет.

Глава 11. Тревожная ночь

Саша

Не стоило рассказывать Марату о своем поганом детстве, но держать все в себе тоже не было сил. Слово за слово и меня понесло. Даже про отчима выболтала и каждый день жалела, что не заткнулась вовремя. У Марата был какой-то неземной дар самое ужасное превращать просто в историю. Мне полегчало, как только я сказала про Гришу. Я понадеялась, что Казаев немного смягчится, поймет, почему я приняла столько неправильных решений.

Я измучилась на всю жизнь вперед, но Марат не желал мне добра и свободы. Он продолжал держать нас с Даном в квартире Димы. Эдакий плен на минималках. Мы вместе гуляли, ходили за продуктами и даже в поликлинику Марат сопровождал нас с Данисом. Слава богу, не пошел в кабинет, а ждал почетным караулом у двери. Я так и не перевела Дана в поликлинику по новому месту жительства. Не хотела окунаться в бюрократию, да и надеялась, что мы скоро опять уедем.

На осмотре Дан был мил и улыбчив. Мы вышли через несколько минут, Марат даже подскочил от удивления.

– Так быстро? Я думал, вы там на час, – искренне обрадовался он.

– Кому мы там нужны? – заворчала я через улыбку. – Посмотрели и отправили. Надоело, если честно, каждый месяц ходить. Говорят, после года не надо. Скорее бы.

Я забрала у Марата курточку и усадила Дана на пенальный столик, чтобы одеть.

– Что они там пытаются найти каждый месяц? – поинтересовался Марат, как будто ему было реально интересно слушать о поликлинике.

– Если бы я знала. Не придешь – могут с опекой проблемы быть. Но у нас нормальная поликлиника. Сестра звонит, если нужна запись на прививку, вот и на прием пригласила ко времени, чтобы не стоять очередь.

– Да, неплохо, – согласился Марат.

Мы почти не разговаривали после пикника. Я до одури боялась непредсказуемого молчания Марата, поэтому сейчас не отказалась от легкой болтовни. Знала, что ничего он мне важного не скажет, но с болтливым Маратом мне самой было чуть спокойнее.

Дан морщился, одеваясь без энтузиазма. Я не удивилась, когда он отказался идти сам и потянул руки к Марату. Мелкий хитрый жук давно вычислил, кто никогда не откажется взять его на ручки. Я укротила свою материнскую ревность, старалась радоваться, что не мне приходится тащить крупненького мальчика Дана.

Наверное, эта легкость вскружила мне голову. Я продолжила болтать уже в машине.

– В год, правда, будет адский осмотр у всех специалистов. Пройти бы за три раза. К ним точно не попадешь сразу. Записаться нельзя, будем стоять очередь и пропускать грудничков. В полгода нас все пропускали, но тоже был ад. Как здесь будет, я даже представить боюсь.

Марат нес Дана на одной руке, как будто он весил, как батончик белого. Он достал из кармана ключи и нажал на кнопку. Сработал сигнал, и Казаев открыл дверь, усаживая Дана в кресло.

– Что еще за осмотр? Ну-ка сядь вперед. Обсудим.

Почему-то его командный тон мне понравился, и я согласилась, лишь немного замешкалась у двери.

– Пацан никогда не ноет в машине. Ему нравится в окно смотреть, – подзадорил меня Марат.

Он был прав. И ехать нам не так