Это дала почувствовать уже сотня павловских казаков под командованием графа Ребиндера. Взяв у Литейного моста курс на север и идя на рысях к Таврическому дворцу по Литейному проспекту в сопровождении панических криков: «Казаки идут!», она попала под пули неизвестных, стрелявших из окон и с крыш, и потеряла 3 чел. убитыми, 10 ранеными и 30 лошадей. В крайнем возбуждении Ребиндер спонтанно повернул на юг, и казаки без боя захватили слабо охранявшийся в тот момент особняк Кшесинской, «где хранились все документы и архивы партии»[2986]. Весь этот материал попал в руки казакам. Изъятые бумаги свидетельствовали о тесных связях большевиков с праворадикальными, т. н. черносотенными, организациями[2987], с одной стороны, и германскими военными — с другой. Первый же их просмотр показал, что Ленин устроил восстание, как сформулировала «Петроградская газета» от 8 июля 1917 г., «в общем союзе» с «Вильгельмом II и д-ром Дубровиным» с его правыми террористами. «Известия», уже при меньшевистско-эсеровской редакции, опубликовали текст радиограммы Временного правительства «Всем» от 7 июля, утверждавшей: «С несомненностью выяснилось, что беспорядки в Петрограде были организованы при участии германских правительственных агентов… Руководители и лица, запятнавшие себя братской кровью, преступлением против родины и революции, — арестуются». «Речь», делая вывод (увы, поспешный), что большевизм безнадежно дискредитировал себя этой акцией, вынесла вердикт: «Большевизм оказался блефом, раздуваемым немецкими деньгами»[2988]. 9 июля она под заголовком «Дело Ленина и Ко» напечатала сообщение о беседе с русским журналистом в Копенгагене вождя левого крыла немецкой социал-демократии Хуго Хаазе, который подтвердил, что «известный д-р Гельфанд, он же Парвус, служит посредником между германским правительством и вашими большевиками и доставляет им деньги». Газета «Новое время» 8 июля потребовала от меньшевиков и эсеров «решительным образом отмежеваться от преступного большевизма и поставить себя выше подозрения в товарищеском покровительстве Ленину». А Г. В. Плеханов увещевал «революционную демократию», чтобы она больше не давала Ленину водить себя за нос, так как само правительство уже не сомневается, что «беспорядки… организованы были при участии германских правительственных агентов»: «Беспорядки… очевидно, были составной частью плана, выработанного внешним врагом России в целях ее разгрома». Плеханов призывал к энергичному подавлению подобных восстаний в рамках «русской национальной самозащиты»[2989]. Конфискованные в особняке Кшесинской материалы составили основу доказательной базы судебного следствия по делу Ленина, Парвуса и прочих товарищей — тяжелое поражение для большевиков, которые вместе с секретными бумагами потеряли и штаб-квартиру.

Еще два события побудили Ленина вечером 4 июля прервать восстание. Ближе к вечеру на душный предгрозовой Петроград обрушился чудовищный ливень — дождевой фронт из Галиции дошел до российской столицы! Демонстранты разбежались в поисках укрытия и вернулись, промокшие до нитки, к Таврическому дворцу в гораздо меньшем количестве. За прохладным душем на улице последовал ледяной в ленинском штабе: министр юстиции Временного правительства, юрист П. Н. Переверзев (эсер), послушавшись уговоров руководства Петроградского военного округа (П. А. Половцов) и петроградской прокуратуры (И. П. Бессарабов), решил срочно опубликовать в листовках некоторые, подкрепленные документами, результаты следствия по делу Ленина со товарищи (включая компрометирующие телеграммы и показания прапорщика Ермоленко), доказывающие, что ленинцы взбунтовали русский тыл против находящегося под угрозой фронта по заданию германского Генштаба, а на следующее утро передать их в прессу через двух не запятнанных подозрениями, уважаемых журналистов (социал-демократа Г. А. Алексинского и эсера В. С. Панкратова)[2990]. Эффект эта мера произвела огромный: весть о том, что измена Ленина доказана, молниеносно облетела все политические круги Петрограда, казармы гарнизона и убедила даже нерешительных, что восстание должно быть пресечено, а виновные наказаны[2991]. Потеряв всякое доверие в глазах общественности, Ленин проявил тактическую гибкость и, несомненно в согласии со своими немецкими военными советниками, велел прекратить идущее восстание. От имени всех участвовавших в организации восстания органов: ЦК, Петроградского комитета, Военной организации и Межрайонного комитета РСДРП во главе с Троцким — он выпустил «воззвание о прекращении демонстрации [sic] с призывом к рабочим и солдатам сохранять спокойствие и выдержку»[2992].

Попытки захвата власти в других стратегически значимых местах, которые тоже сопровождались провалами и недоразумениями, доказывают, что речь шла не о локальной «демонстрации», а о замысле полномасштабного государственного переворота. Так, большевистские члены Могилевского совета вследствие «ложного сообщения о победе большевиков» в Петрограде собирались захватить в Ставке Верховного главнокомандующего, генерала Брусилова, и заставить подчиняться их требованиям[2993]. В некоторых важных пунктах оборонительного пояса столицы большевики, пытаясь сломить сопротивление меньшевиков и эсеров в местных комитетах и Советах, ненадолго сосредоточивали власть в своих руках. Показательным примером, свидетельствующим одновременно о непосредственном участии в июльском восстании людей Ленина и русских агентов отдела IIIb германского ВК, являются город Ораниенбаум и его гарнизон[2994]. Ораниенбаум, находящийся на южном берегу Невы напротив острова Котлин с крепостью Кронштадт, почти на одной географической широте с ним, и вместе с Кронштадтом занимающий господствующее положение на судоходных путях в Петроград, с марта служил вторым после Кронштадта главным объектом агитационной деятельности большевиков. 3-й запасной пехотный полк ораниенбаумского гарнизона с апреля благодаря организации партийного клуба под номинальным руководством двух солдат полка и фактическим — штатского партийца Жерновецкого сделался центром большевистской пропаганды. В ночь с 3 на 4 июля Жерновецкий на полковом собрании добился постановления о вооруженном свержении Временного правительства и передаче власти Советам и создал «революционный штаб» во главе с собой и «подпоручиком Тарасовым-Родионовым» в качестве военного руководителя[2995]. Свикке на основании полученных во второй половине дня 3 июля в особняке Кшесинской инструкций на рассвете 4 июля возглавил восставшие части полка и с ними овладел городом Ораниенбаумом. Он назначил комендантом города поручика Жендзяна, приказал занять телефонную станцию и другие городские учреждения, а также — вопреки обещанию передать власть Советам — арестовать членов исполкома солдатского совета, которые выступали против захвата власти большевиками. На срочно созванном заседании совета, где бушевали партийно-политические страсти, Тарасов-Родионов заявил, что он приехал со встречи со Сталиным в «Военке», которая решила «присоединиться» к восстанию, уже поднятому значительной частью петроградского гарнизона. Теперь он официально принял на себя руководство наступательной операцией от имени Военной организации при ЦК большевиков. Поручик Жендзян позже показал на допросе, что арест членов исполкома солдатского совета был произведен по распоряжению ленинского ЦК из особняка Кшесинской.