Многое изменилось за эти годы и продолжает меняться. Мои мужья прекрасно освоились в библиотеке. Было уже не нужно приводить их туда за руку. Они могли входить сами, без моего участия, правда, я всегда знала, кто и где находится. Особенно хорошо это начало получаться после рождения нашего первенца, Алексана. Наша связь стала неразрывной, и моё маленькое параллельное пространство стало общим буквально. Дайк оккупировал лабораторию. Пронзительная белизна, полупрозрачные столы, приборы и другая химическая утварь – всё это первое время приводило его в состояние священного трепета. Но вскоре он научился пользоваться оборудованием и частенько зависал там, самозабвенно копаясь в трудах Окатана. Максу больше по душе пришёлся спортзал, и он попеременно таскал туда кого-либо из нас для всяких спаррингов. А вот Карелл любил развалиться на кушетке возле письменного стола с каким-либо справочником или учебником. Шампанское из запасов люксара мы постепенно выпили, но Дайк откопал инструкцию, как гнать его из меня, и этот, можно даже сказать сюрреалистический, процесс вызывал у моих мужей детский восторг.

Окатан оставил столько знаний, что, когда я смотрела на высоченные стеллажи, плотно заставленные книгами, мысленно соглашалась с ним, что на освоение такого объёма никакой жизни не хватит. Складывалось впечатление, что библиотека просто бездонна.

Как-то вечером, когда я рассказывала старшим детям Алексану и Мрэе (в быту Санька и Машуня), уже в тысячный раз наверно, как мы с их папой Максом переплывали Северное море, а трёхлетний малыш Артиан (просто Тёмка) давно сопел, ткнувшись носиком в мою грудь, дверь тихонько приоткрылась и заглянул Натри. Я поманила его, и он пристроился рядом с Санькой, дослушивая историю, которую давно знал наизусть.

Натри вырос. Он уже не был тем испуганным Мышонком, которого я много лет назад тащила на себе через райское поле. Через несколько лет он станет сильным, красивым юношей, впрочем, все дети Гая и Хейи отличались очень привлекательной внешностью, но дело ведь не только в этом. Натриан единственный в своём роде. Он уникален. Ему подвластно на генетическом уровне то, что даже для меня невозможно – покорять пространство!

Видя его некую взволнованность, я по-быстрому свернула историю. Дети немного поканючили: «ну мамочка! ещё что-нибудь расскажи! ну, пожалуйста!», но мне слишком не терпелось узнать, почему мой воспитанник так восторженно загадочен. Я уложила детей, и мы вышли в коридор:

– Вижу, что-то случилось…

Он закивал и, подняв глаза, прошептал:

– Я только что из Латраса. У них всё хорошо, – потом полез за пазуху и достал несколько писем. – Вот папа просил передать и фаэдр Майлан, новый управляющий…

Схватив парня, я потащила его в рабочий кабинет в другом конце коридора, подальше от детской.

– Наконец-то! У нас получилось! Ты молодец, Натри! Ты понимаешь, что теперь весь мир у твоих ног?! Ты свободен, как никто на всём Окатане!

Он прижался ко мне, крепко обнимая, а потом вдруг очень серьёзно так сказал:

– Мой дар – это твой дар, Великая богиня. Ты спасла мне жизнь когда-то, всему научила, значит, он принадлежит тебе.

Вот так Натриан, сын Гая Голоса, стал моим личным вестником. И как потом его везде боялись, даже прозвали «Всевидящий глаз богини»! Если раньше поговорка «до столицы далеко, а до террхана высоко» имела смысл, то вскоре потеряла актуальность. Натри заменил летунов и гонцов вместе взятых. Теперь мы узнавали всё, что случалось на Восточных территориях, даже раньше тех, кто находился поблизости от какого-либо происшествия.

Он появлялся и исчезал в разных точках планеты, передавая устные и письменные сообщения, указы, поручения и даже подарки. Однако возможно это было при одном условии. Натри мог появиться в том месте, где уже был когда-то и держал в памяти некоторые приметные точки этого места, «крючки», как мы их называли. Потому пока он рос и проходил обучение, ему было необходимо побывать в как можно большем количестве деревень, посёлков, городов и запомнить рельефы, особенности ландшафта и строений и так далее, но желательно такие, что со временем не претерпевают сильных изменений. Подобные нюансы нужно было отлично помнить и уметь быстро вызывать необходимый образ – образ цели, и он моментально оказывался там, куда хотел попасть.

Пока Натри был мал, я учила его контролировать мысленные картинки в голове. Потому что любая могла вызвать спонтанный перенос чёрт знает куда. И только когда ему начали удаваться короткие, но уже целенаправленные «прыжки», из комнаты в комнату например, сняла с мальчика каморту. И вот именно этот процесс и растянулся на годы, ведь необходимо было научить его не только «прыгать», но и выживать в экстремальных условиях, и постоять за себя. А в этом хватало помощников. Макс и Карелл обучали приёмам ведения любого боя, Дайк методам оказания срочной помощи себе и другим, Скай с Альбой занимались музыкальным образованием и общим развитием, а члены Совета преподавали историю, языки и так далее. Ну а дальше, дождавшись каравана Айры, Скай и Натри отправились в длинное путешествие по Окатану.

Мне бы о многом хотелось ещё рассказать. О том, как пропал Бумер, но через полгода вернулся, а вскорости в окрестностях столицы появилась горная волчица с двумя щенками. И нам пришлось наложить строжайший запрет на убийство волков в Закатных горах, а пострадавшим от нападений на домашнюю скотину селянам регулярно компенсировать убытки. Как Аютан спустил на воду новую шхуну с алыми парусами, а потом, собрав смельчаков из людей и ангалинов, отправился покорять океан, дабы достигнуть легендарных Южных земель. Как Тиль открыл в Банкоре таверну, которая вскоре стала самым популярным местом, ведь готовил он потрясающие блюда, давая им весьма оригинальные названия. Как вскоре после завершения строительства железнодорожной ветки в Перриколе объявился прежний наследник. Он явился в столицу вместе с Чёрным Ли, который заделался неким странствующим проповедником и, можно сказать, почти за руку, привёл его в столицу. Но наследник всё-таки сам пришёл во Дворец и попросил личной аудиенции Великого террхана или терраны.

Нескладный мужичонка средних лет, весьма обтрёпанного вида стоял тогда в Зале приёмов пред нами, могущественными правителями Востока, и пытался объяснить, почему он так поступил, потом испугался, что сделал неверный выбор, и как всё это время жил на Западе. Нам с Кареллом сложно было понять, что на самом деле скрывается за его визитом и довольно трогательным рассказом: желание вернуть былую возможность управлять городом или искреннее сожаление. Ведь его вина была не в том, что он выбрал не того претендента, подобное решение было его