Но с приходом «Аль-Каиды» положение отчетливо переменилось. В 2009 году нашли изуродованные тела двух немецких медсестер и учительницы из Южной Кореи – этот и другие инциденты подчеркивали разницу между подходами йеменцев и «Аль-Каиды». Об этом и раздумывал Мохтар. Нельзя подвергать Виллема риску – и нельзя, чтобы Виллем рисковал. Из ресторана они вернулись в потрясении, но от кофейного каравана все еще не отказались.

На следующий вечер Виллема, Мохтара и Камило пригласила на ужин американская руководительница одной неправительственной организации, которая финансировалась АМР США и курировала йеменское сельское хозяйство. Жила эта руководительница вблизи от гостиницы, где проводили конференцию, но настояла на том, чтоб они передвигались кортежем из трех автомобилей с вооруженной охраной. Джипы выехали из гостиничных ворот и мимо очередной пары охранников въехали в ворота ее жилища. В общей сложности одолели один квартал.

Перед ужином хозяйка подала Виллему и Камило виски, а Мохтару чай, и они поговорили о будущем йеменской кофейной индустрии и вообще о Йемене. Оптимизма хозяйка не питала. Я была в Афганистане, сказала она, так вот, в Йемене гораздо хуже. И не только в хуситах дело. Хуситов Америка знает, и, невзирая на лозунги «смерть Америке», ведут они себя пока что плюс-минус цивилизованно – ну, для повстанческой армии, которая постепенно берет город в кольцо. Любого американца – и вообще любого гражданина Запада – всерьез пугают не они, а «Аль-Каида».

Руководительница НПО велела гостям больше из гостиницы не выходить – о том, чтобы выехать из города, не могло быть и речи. Все равно разрешения на выезд им не дадут, а она помочь не сможет.

Конец кофейному каравану. Виллема и Камило зазвало в Йемен Агентство по международному развитию, а Соединенные Штаты больше не могут отвечать за их безопасность. Им нужно уезжать.

Назавтра оба вылетели из Саны в Эфиопию.

Мохтар лежал на полу в доме двоюродных бабки и деда и смотрел в стену. Виллем улетел, и Мохтар тоже скоро купит билет домой. Все кончилось, не успев начаться. Он вернется в Калифорнию. Все равно надо заново сдать экзамен на Q-грейдера. Может, в колледж поступить. И всегда есть юридический. Но для этого нужны деньги. Мохтар вспомнил «Инфинити». Можно ночевать на полу у родителей на Острове Сокровищ, снова пойти консьержем. Копить года три-четыре. Бакалавриат он закончит… когда? К тридцати? Со всех сторон на него навалилась ночь. К четырем утра, когда муэдзин прочел азан, Мохтар так и не сомкнул глаз.

Поутру его юные племянники проснулись, и позавтракали, и ушли в школу, а Мохтару идти было некуда. Ни встреч, ни планов. Кофейный мастер-класс свернули, и Мохтар остался один. Ничего не знал, ничего не мог. Не разбирался в сортах и методах культивации, типах грунта и орошении. Денег нет, его герои уехали.

В тот день Мохтар бродил по Сане – он был раздавлен, но и груз мечты больше на него не давил. Прежде у Мохтара была мечта, а мечты – они тяжелые, о них надо заботиться, их надо стричь и поливать. А теперь мечта улетучилась – Мохтар гулял по улицам, и ему нечего было терять. Занимайся чем угодно. Или ничем. Или даже оставайся в Йемене. По пути он ни с того ни с сего завернул в Университет Саны, послонялся по старым сумрачным коридорам и наткнулся на объявление о завтрашнем аграрном фестивале. Покажут всё, что выращивают в Йемене, – бананы, манго, фиги, мед, кофе.

Ничего особенного Мохтар не ждал, но решил пойти. Других-то планов все равно нет. Он вернулся к Мохамеду и Кензе и снова провел ночь без сна. Однако в самый смурной час Мохтар вспомнил фруктовое дерево из детства. Посреди Тендерлойна. С деревьями в районе было туго – может, их и вообще не было, ни одного, кроме этого. Росло оно на Эллис-стрит, в квартале от Церкви Глайд, где бездомные и самые уязвимые горожане выстраивались в очередь за пищей и прибежищем. Дерево было лимонное. Мохтар открыл его в детстве – настоящее лимонное дерево в Тендерлойне. Сначала подумал, что искусственное – слишком чистые лимоны, слишком желтые, чересчур гладкая кожура. Но Мохтар сорвал лимон и понюхал – оказалось, настоящий. Мохтар принес его домой и разрезал – сочный, живой лимон.

Мохтар уснул на полу в доме Кензы и Мохамеда, размышляя об этом лимоне и смутно понимая, с чего вдруг такие мысли.

Назавтра он отправился на фестиваль и, войдя, чуть не расхохотался. По сравнению с этим конференция АМР США была крошечной. Аграрный фестиваль Университета Саны проводили под открытым небом – он был огромный и, что важнее, местный: приехали все, кто производил в Йемене хоть что-нибудь. Мед, миндаль, гуаву и пшеницу, сельскохозяйственное оборудование и пестициды. И все кофейные фермеры тоже здесь собрались. При виде этой картины плодородия на Мохтара нахлынула гордость за Йемен.

Разодетый как Руперт, Мохтар бродил от стенда к стенду, не понимая, как представляться. Он из Агентства США по международному развитию? Да вообще-то нет. Из Института качества кофе? Нет. Представиться студентом, как советовал дед? «Не говори, что ты покупатель», – велел Хамуд. И Виллем говорил то же самое: «Ничего не обещай».

Один кофейный кооператив показал ему зерна – потрескавшиеся и ужасно неоднородного качества. Мохтар не удержался и сказал им. Потом не удержался и предъявил фотографии на телефоне: вот как должны выглядеть ягоды – рубиновые, а не зеленые. Показал эфиопскую сушилку, набитую красными ягодами. Люди из кооператива никогда такого не видели.

Мохтар ушел с фестиваля, набив карман визитками и телефонными номерами. Кое-кто запомнился ему особенно. Луф Насаб, матерый сотрудник НПО и ботаник. Юсуф Хамади, председатель кооператива «Аль-Амаль» в Хайме. В ту ночь, лежа на полу, прислушиваясь к ночной Сане, Мохтар подумал, что в кофейный караван может отправиться и один. Виллема нет, разговаривать придется самому. Не получится быть ведомым, учиться, тихо наблюдая из угла. Надо изображать важную птицу, иначе фермеры не станут тратить на него время.

Назавтра он сел обзванивать всех новых знакомцев с фестиваля – оставлял сообщения, договаривался о встречах. Дозвонился до Юсуфа Хамади. Спросил, не согласится ли тот завтра показать свой кооператив. Юсуф согласился, и Мохтар позвонил Луфу Насабу. Не съездит ли Луф с ним в Хайму? Луф сказал, что съездит. Луф, решил Мохтар, может быть таким йеменским Виллемом – наставником, экспертом. Он знает регионы и понимает в кофе. Больше Мохтар про Луфа ничего не знал и старался не задумываться, что дальше – будет Луф помогать или только мешать. В голове отчетливо звучали дедовы слова: «Никому не доверяй. Ни с кем не входи в партнерство. Не высовывайся».