А потом появились две танцовщицы с юга. Музыка сделалась тягучей и плавной. Под звуки кожаных бубнов и флейт девушки с подкрашенными глазами извивались телами, и монетки на их браслетах и поясах мелко звенели в такт. Слой за слоем танцовщицы избавлялись от платков и тонких одежд. А пол покрывали цветные отрезы ткани. И когда на девицах остались лишь короткие кофточки и шаровары, Герти поняла, что момент настал.

Дрожащим пальцем она поддела кабошон на перстне, который ей перед церемонией вручила Одиль, и всыпала порошок в полупустой кубок Отто. Потом окликнула виночерпия и попросила долить вина господину. Свежая порция красного напитка накрыла плёнку порошка, и яд смешался с жидкостью. А в висках Герти застучала кровь.

Вопреки желанию возбудившихся гостей, девушки не стали снимать с себя оставшуюся одежду, а быстро собрали с пола свои одеяния и выбежали из зала. Вслед им посыпались обещания найти и предложения продолжить ночь. Несколько смельчаков даже вышли из-за стола, но были вежливо остановлены замковой стражей.

После танцовщиц вышли певцы с поздравительными песнями и балладами о любви.

Через какое-то время Отто отпил из кубка, сморщился и вылил остатки на пол:

— Не вино, а отрава, — он оторвал кусок хлеба и закинул его себе в рот.

Герти начала бить крупная дрожь. Чтобы унять её, она подняла свой кубок и выпила залпом всё, что было налито.

— Так возвращайся к себе, если соскучился по своей рябиновке, — Одиль тоже подняла кубок и с удовольствием пригубила местный напиток.

— Ну хватит сидеть, пошли, — Отто грубо дёрнул Герти за руку.

Нетрезвые гости, увидев, к чему ведёт граф, тоже поднялись с мест и принялись скандировать:

— Первая ночь! Первая ночь!

Певцам пришлось приостановить песню на половине куплета. А гости, кажется, собирались сопроводить молодожёнов в спальню и остаться там, по древнему обычаю.

— Ваша милость, пожалуйста, — взмолилась Гертруда.

Одиль сохраняла равнодушие, и Герти понимала, почему. Мачеха предупредила, что будет вести себя естественным образом, чтобы никто не заподозрил сговора между ними. Тем более, что Отто старался делать всё наперекор сестре.

Герти сложила руки в молящем жесте.

«Что бы ни случилось в спальне, свидетели там явно не нужны».

— Ладно, — согласился Отто, глядя на дрожащую, как ива на ветру, молодую жену. Он поднял руку в протестующем жесте. — Отбой, ребята! Завтра расскажу подробности.

Гости загоготали.

— А вы тут повеселитесь за меня! Выпейте всё пойло, которым расщедрилась моя сестрица!

— За Отто! — краснолицый северянин поднял верх кубок.

— За Нашего Графа!

— За щедрую Одиль!

— И за молодую хозяйку Нордрейда!

«Хозяйку».

В этот момент Герти почему-то захотелось, чтобы яда не хватило, и Отто остался жив.

Герти отлетела в стену.

И должна была больно удариться. Но этого не случилось — объятия вампира спасали от столкновения с камнем. Ларс сам впечатался в стену плечом, от чего камень тихо хрустнул и слегка раскрошился.

Когда девушка подняла голову, вампир крепко обнимал её, а губы их были так близко, что… На мгновение она потеряла голову.

Но только до следующего вскрика Мирры, которая…

«Ещё не умерла. Ещё можно спасти!» — Герти жалобно посмотрела на Ларса.

— Не можем. Прости. Их слишком много. И это был её…

— В-выбор? — губы её задрожали.

— Да, — шепнул Ларс и опустил голову.

— Я не хочу быть здесь, — всхлипнула Герти.

— Пошли, — вампир подхватил её на руки, и окружающее пространство смазалось, потемнело.

У Герти закружилась голова. Она прижалась к груди вампира, потёрлась щекой о чёрный бархат его камзола. И даже вздохнуть не успела, как оказалась на вершине башни.

Закатные лучи ещё окрашивали горизонт в багряные цвета, но уже не причиняли вреда исчадию мрака. Ларс опустил девушку на ноги, но так и не выпустил из своих объятий.

— Не делай вид, что не понял меня, — голова Герти всё ещё шла кругом. — Я жалею, что оказалась здесь. В этом замке. С вами. И хочу поскорее выбраться на волю.

«Наверное, прозвучало слишком самоуверенно. Но оставаться здесь — невыносимо».

— Хорошо.

— Что?.. — Герти всматривалась в двоящееся лицо Ларса и не верила ушам.

— Я скажу тебе, где выход…

— Так он есть!

— …но сначала выслушай, — его голос звучал спокойно.

«Как всегда… Они и правда, бездушные».

— Говори, — в голове прояснялось, в синем небе приветливо мерцали первые звёздочки.

— Ты должна спрятаться. В кабинете. В подсобке с реагентами. Там искать не будут, потому что это слишком просто. Зато термы, кладовые и самые дальние комнаты, о которых ты сейчас думаешь, обыщут со всей тщательностью. И найдут. Всех найдут. А я очень не хочу… потерять тебя.

«Он растерян?»

— Почему ты говоришь об этом?

— Нам придётся драться.

Герти обдумывала услышанное.

— Но они обещали уйти! — руки девушки всё ещё оставались на его груди, а он не отпускал их, поглаживая кончиками пальцев её ладони.

— Эвтерпа явилась не для того, чтобы прятаться. Здесь инквизиция не настолько сильна, как в Тане, Франкии или Кастилии… Она пришла сюда для другого. И не успокоится, пока не выпьет всех.

— Но если люди не позволят…

— Ей не требуется разрешение для того, чтобы выпить кровь человека. И никому из нас… не требуется, — вампир печально улыбнулся.

— Вы врали нам, — Герти отступила от Ларса и выдернула свои ладони из его прохладных рук.

— Нет. Просто установили правила.

— Из-за этого дурацкого правила погибла Сиглинд.

— Она первая его нарушила. Кай мне всё рассказал.

— Так прям и покаялся? — Герти скривила губы.

— Нет. Но при желании я могу прочитать и его.

— О, боги, — Герти спрятала лицо в ладошках. — Иногда мне становится ужасно неловко рядом с тобой.

— А мне с тобой хорошо… Спокойно… Было. Пока не явилась Эвтерпа.

Герти отняла лицо от ладоней. Ревность оглушающей горячей волной затопила её душу.

— За что мне всё это?.. — прошептала Гертруда, чувствуя, как краснеет не то от ярости, не от стыда.

В этот момент Ларс приблизился к ней бархатной тенью, нежно обхватил лицо ладонями и поднял повыше…